Балтика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

14 июня шведский флот покинул Карлскруну и вышел в море.

Глава вторая

В дебрях финских лесов

Что представляла собой в ту пору Финляндия, где предстояло сражаться, да и сами финны? Обратимся к записям одного из современников и участников той войны: «В сем походе имел я случай рассмотреть нравы и обычаи финского народа. К слову сказать, оный находится почти совершенно в варварском состоянии: злонравны, сердиты и не терпят русских. Живут бедно и нечисто, любят водку и табак, впрочем, все потребности их жизни показывают еще начальное и нисколько не улучшенное состояние варварской жизни. Повозки у них двухколесные, на которых они редко ездят сами, а употребляют для перевозки даров земли своей. Сами же, как мужчины, так и женщины, по большей части ездят верхом… Путешествуя таким образом, имеют как мужчины, так и женщины маленькие трубки, вылитые вместе с короткими чубуками из меди. Они пришиты на толстых коротких ремнях к грубому их платью с левой стороны на груди так, что только стоит ему немного наклониться, то конец чубука попадает ему в рот. В дорогу берут они в котомку, за плечами висящую, кусок черного хлеба и к поясу привязывают маленькую деревянную кадочку с коровьим маслом. Тут же прикреплен и небольшой нож с деревянным черенком в кожаных ножнах. Вот весь их запас».

Жизнь финнов поражала наших солдат и офицеров своей убогостью. Уж на что в русских деревнях порой небогато жили, но такой дикости никто отродясь не видел. Избы финнов не имели даже труб и когда их топили, то дым выгоняли через открытые двери. Внутри по этой причине все было закопчено. Освещали свои жилища обитатели лесов тлеющими лучинами. Почти у всех обитателей изб болели глаза, немало было и совсем слепых. Хотя все финны были давно крещены, верили они по-прежнему в колдунов и чародеев. И хотя по воскресеньям дисциплинированно все ходили в церковь, в вере христианской ровным счетом ничего не поминали, так как литургии читали им на латыни, а они, слушая, спали на лавках. В конце проповеди пастор обычно кричал им, чтобы разбудить:

– Пегеля! Сатан! (что значило, изыди сатана).

На это проснувшиеся финны отвечали:

– Иезус Христус юмалан пойга! (Иисус Христос – сын Божий).

На этом вся вера и заканчивалась.

К нашим солдатам финны относились не слишком дружелюбно, но и не враждебно. С удовольствием торговали ржаную водку, пироги и кислое молоко. Откровенно не любили финны только склонных к грабежам казаков да страшных башкир с луками и в халатах.

В конце марта 1789 года в финских чащах началось некоторое оживление. То там, то здесь стали вспыхивать неожиданные стихийные перестрелки на аванпостах между нашими и шведами. Однако на большее противники пока не решались.

Изрядно вредили нашей армии казаки. Будучи в дозорах, они врывались в финские деревушки и грабили все подряд, что не могли утащить, то ломали и разбивали. Это вызвало законное недовольство финнов, и симпатии их вскоре оказались на стороне шведов. Все старания начальников хоть как-то образумить казачью вольницу особого успеха не принесли. Озлобленные финны начали создавать даже отряды ополчения для борьбы с казаками. Недовольством финнов сразу же воспользовался Густав и вскоре в парламенте бывшие оппозиционеры-финны уже голосовали за него.

Подражая русской армии, Густав учредил у себя в армии полк собственных казаков. На наших казаков шведские походили только тем, что здорово пили и были не прочь пограбить, в остальном все вышло иначе. В первых же боях шведские казаки постыдно бежали от русских. Помучившись со своим казачеством, Густав быстро в нем разочаровался, а разочаровавшись, разогнал.

Зимой со шведской стороны, особенно в районе Нейшлота, наблюдатели стали замечать энергичные приготовления. Шведы накапливали провиант, фураж, зимнее снаряжение, включая лыжи. Русским, не имевшим достаточно сил, чтобы отразить зимнее наступление противника, оставалось лишь ждать. В столь напряженной обстановке императрица дала разрешение усилить войска на границе «потешным» батальоном цесаревича Павла, но с предписанием впоследствии раскассировать эту «батюшкину армию» по флотским экипажам. На санях большая часть батальона его высочества, одетого по-зимнему в овчинные полушубки, спешно перебрасывается из Выборга под Фридрихсгам. Но и здесь питомцам Павла Петровича не довелось показать свою хваленую прусскую выучку. Тревога оказалась ложной – зима и весна 1789 года прошли в тишине и спокойствии. В начале весны батальон цесаревича был отправлен обратно в Выборг, где стояла гребная флотилия. Гренадеров присоединили к трем флотским галерным батальонам, а артиллерийскую команду определили на линейный корабль «Мстислав». В апреле в Финляндию выступили первые батальоны и гренадерские роты всех трех гвардейских пехотных полков, которые стали лагерем под Выборгом.

Русская армия за зиму, вопреки мечтам шведов, значительно окрепла. Из внутренних губернией нагнали рекрутов, подтянули магазины, с северных литейных заводов навезли новых орудий. Шесть гвардейских батальонов и двенадцать полков насчитывала теперь пехота Мусина-Пушкина, полторы тысячи драгун с гусарами да тысяча казаков – кавалерия, сто две пушки – артиллерия. Для успешной борьбы со шведами этого было уже вполне достаточно. Прибрежное направление прикрывал корпус генерал-поручика Левашева, в центре фронта должен был оперировать десятитысячный корпус Михельсона, а на севере у Нейшлота вспомогательный отряд генерала Шульца.

Сам главнокомандующий прибыл к своей армии лишь к середине апреля из Петербурга, где беззаботно отдохновлялся в кругу своих домашних и под присмотром своей супруги Прасковьи Васильевны. Единственно, что отравляло Мусину-Пушкину тамошнее пребывание, так это постоянные прозрачные намеки императрицы на важность зимней кампании. Всякий раз при встрече с генералом Екатерина начинала расхваливать доблесть старого фельдмаршала Ласси, который в свое время воевал в Финляндии зимой, причем весьма успешно. Мусин-Пушкин поддакивал императрице и делал вид, что ничего не понимает из ее разговоров, стоически отсидев всю зиму дома, он по оттепели, не торопясь, отправился во главе собственного обоза и нескольких сотен дворовой челяди на фронт.

Нападать на неприятеля Валентин Платонович после долгих раздумий решил южнее озера Сайма, чтобы одним ударом захватить бывшие неподалеку главные магазины шведской армии, оставив последнюю голой и босой. Наступление началось в последний день мая, когда лесные дороги несколько подсохли после весенней распутицы. Внезапным ударом русский авангард сбил шведов у деревни Христина. Второй удар был нанесен несколько севернее, у местечка Парасальми, но здесь бой вышел неудачным. Шедшие в густых колоннах русские батальоны были буквально расстреляны картечью из замаскированных в лесу пушек и, истекая кровью, откатились. К месту боя примчался