Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

Активизировалась боевая подготовка в период командования флотом С.О. Макарова. В течение февраля – марта с больших судов посылались отдельные команды на берег в караулы и цепи. Лейтенант В.Н. Черкасов с броненосца «Севастополь» отмечал 22 марта 1904 г. в своем дневнике: «Стоим у стенки. Сегодня организовал стрельбу дробинками [т. е. 37-мм снарядами через вставные стволы, чтобы не расходовать ресурс главного калибра. – А.Л.] из больших пушек. Сами комендоры нарисовали на щите [японского броненосца] «Шикисиму» и теперь с удовольствием ее расстреливают»[480].

В относительно спокойной обстановке (после успешного отбития атак японских брандеров, пытавшихся затопиться на фарватере, по которому порт-артурская эскадра выходила в море) русские корабли совершенствовали свою боевую подготовку. Совершенно в духе мирного времени прошло празднование Пасхи 1904 г. Ее отмечали 28 марта. В.Н. Черкасов вспоминал о пасхальных днях: «Раздавали царские подарки, матросам – полфунта чаю или сахару, мыла, табаку, образки и т. п. Я получил кожаный портсигар с буквами М. Ф. и короной и четверть фунта табаку»[481]. Такие портсигары от вдовствующей императрицы Марии Федоровны получили все офицеры Тихоокеанской эскадры.

После мирных празднований настоящей трагедией стала гибель 31 марта броненосца «Петропавловск» почти со всей командой и адмиралом С.О. Макаровым на борту. Погиб штаб, погибли планы и оперативные разработки. В этот же день получил серьезные повреждения и надолго вышел из строя броненосец «Победа». Не был закончен ремонт кораблей, поврежденных во время атаки японских миноносцев в ночь на 27 января. В этой обстановке возникли серьезные сомнения, сможет ли Тихоокеанская эскадра активно противостоять на море японскому флоту. В конце апреля, почувствовав ослабление угрозы их морским коммуникациям, японцы начали высадку своих сухопутных войск на северо-восточной оконечности Квантуна. В Порт-Артуре было принято решение усилить сухопутные рубежи обороны крепости за счет сил и средств флота.

В апреле 1904 г. начался следующий этап в жизни эскадры. С судов начали забирать моряков и орудия на сухопутные позиции. Мичман И.И. Ренгартен отмечал в своем дневнике 26 апреля 1904 г.: «… порядок судового дня совершенно нарушен – в каждый данный момент сотня или две людей с корабля – на работе на берегу. Всякие почести и караулы кому бы то ни было отменены – во всех случаях разрешено быть в тужурках»[482]. В дальнейшем связь с сушей усиливалась еще больше. Это являлось типичной чертой быта моряков 1-ой Тихоокеанской эскадры. В апреле 1904 г. были созданы первые наблюдательные посты на берегу, телефонные и телеграфные станции, которые обслуживались моряками. Стали формироваться батареи сухопутного фронта, укомплектованные орудиями с судов и прислугой из числа морских чинов. Вообще, можно выделить к лету 1904 г. три основных места сосредоточения моряков на берегу:

1. Батареи (орудийная прислуга);

2. Непосредственно окопы, позиции, форты (морские роты);

3. Тигровый полуостров (в этом самом безопасном месте располагались раненые и больные флота).

Циркуляр вице-адмирала В.К. Витгефта, исполнявшего должность командующего эскадрой после гибели С.О. Макарова, от 10 мая 1904 г. для организации обороны крепости предполагал формирование 10 рот десанта[483]. Затем эти роты свели в морские батальоны. Люди туда набирались с линейных судов и канонерских лодок. Они продолжали оставаться на флотском обеспечении. Хозяйство морских рот и команд отдавалось в ведение сухопутного начальства. Батареи, приравненные по статусу к ротам, в техническом и хозяйственном отношении были вполне самостоятельны. Согласно приказу командира порта Артур контр-адмирала И.К. Григоровича от 16 мая 1904 г., они подчинялись только своему непосредственному флотскому начальству[484].

Для снабжения боевыми припасами, провизией и прочим вся линия сухопутных укреплений была разбита на сектора. Батареи, вошедшие в один сектор, поручались в заведование тем судам эскадры, откуда для них были взяты орудия и прислуга. Каждая батарея обеспечивалась лошадьми, телегами, упряжью и другими предметами для ведения хозяйства на берегу[485]. Личный состав батарей располагался, как правило, в блиндажах. Сотрудник Красного Креста Ю.В. Васильев оставил описание условий жизни в бараке на одной из морских батарей: «Барак точно ласточкино гнездо прилепился к скале. Входите в переднюю, где помещается телефон, шкаф с провизией, койка дежурного матроса и умывальник. Далее маленькая офицерская койка. По следующей стене стоит стол с банкой и печеньем, эмалированными кружками, табаком, папиросами и прочее. Вторая корабельная койка, над ней полка с книгами, инструментами, на стенах прибиты картинки. В жестянках из-под консервов насажены ирисы. У всех блиндажей и казарм всегда есть собаки и другие животные»[486].

Морским ротам на передовых позициях сухопутного фронта достались гораздо худшие условия. Так, мичман И.И. Ренгартен, посланный со своим подразделением прямиком в солдатские траншеи, писал: «Для команды в окопах подобья собачьих конур. У нас холодная и неудобная землянка»[487].

С Ренгартеном соглашался в своих воспоминаниях лейтенант флота С.Н. Тимирев, оказавшийся в тех же окопах. «Блиндаж внутри, – писал Тимирев, – низкий подвал с частыми бревнами-стойками, такими же стенами и потолком, по стенам наскоро сколоченные нары, посредине грубый стол. Освещение – несколько свечей в бутылках; пол земляной; согревался блиндаж примитивным камельком»[488]. На основе приведенного материала можно говорить о значительном изменении условий проживания моряков. Они в большом количестве на втором этапе обороны крепости влились в ряды ее сухопутных защитников. При этом быт моряков менялся, как правило, в худшую сторону.

Изменения затронули и форменную одежду чинов Морского ведомства. Еще на судах в гардеробах морских офицеров стали появляться неуставные вещи: шведские рабочие куртки, разного рода тужурки и бушлаты. С наступлением жаркого времени года, как офицеры, так и матросы практиковали ношение сетки на голое тело вместо нижних рубах. Среди младшего и среднего командного состава флота большой популярностью пользовались английские грибообразные шлемы и ботинки на шнуровке. Вероятно, некоторая часть этих вещей была приобретена личным составом еще до начала войны. Но тогда их ношение командованием не приветствовалось, так как являлось нарушением устава. С началом боевых действий ситуация изменилась. На посторонние элементы, в униформе, если они были удобны владельцу, стали смотреть сквозь пальцы. Это правило действовало тем сильнее, чем ближе человек находился к передовой. Более того, когда выяснилась необходимость в обмундировании защитного цвета, морякам на берегу прямо были рекомендованы кителя цвета хаки или синие куртки. 1 мая 1904 г. начальником эскадры был выпущен циркуляр, гласивший: «Всем офицерам, находящимся на батареях и на наблюдательных постах, завести для себя синие или цвета хаки кителя или же синие куртки, ничем не отличающиеся от формы нижних чинов. На куртках сих