Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов

собой отдельного лидера и его клиентелу. Именно фракции объединяются, распадаются, перемещаются из одной партии в другую, будучи заинтересованы не столько в поддержании и сохранении своих идеологических установок, сколько в выдвижении перспективного кандидата во власть.

Именно фракция является основной структурной единицей политической борьбы. Об этом свидетельствует и практика сопредседателей, когда при объединении двух или трех партий иногда отсутствует четкое верховенство одного главы, а лидеры каждой группировки имеют равный статус независимо от ее численности внутри партии и внутрипартийные противоречия, очень часто связанные с тем, что амбиции лидеров меньших фракций оказываются неудовлетворенными. Так, в свое время Пак Кын Хе объясняла свой уход из Ханнара тем, что Ли Хве Чхан «создал в партии недопустимую атмосферу личной власти».

Фракция строится по системе патрон-клиент и имеет обычно четкую привязку к региону, в котором политический деятель всегда может рассчитывать на успех. Этот успех должен быть оплачен поблажками при распределении государственных средств или расстановкой своих на доходные места. Обратной стороной этих отношений является откровенное выбивание денег на избирательную кампанию и подготовку к выборам. Подобная практика приводит к отношениям между избирателями и политиканами, напоминающим отношения инвестора и его клиента. В политикана вкладывают деньги или услуги, которые он отрабатывает за счет образующихся у него после выборов властных ресурсов. Именно поэтому в корейской политической культуре есть термин «рекрутский набор чиновников», который проводит политический лидер, занявший какой-либо пост в столице.

Фракционизм особенно наглядно демонстрирует практика широких коалиций, продиктованных исключительно тактическими, а не идеологическими, целями.

Например, коалиция пресловутого «слияния трех партий» в 1990 г., приведшая к власти Ким Ён Сама. Хотя ряд как корейских, так и российских специалистов считает достижение договоренности о слиянии партий Но Тхэ У, Ким Ён Сама и Ким Чжон Пхиля не тактическим маневром, а этапом дальнейшего развития политической системы, но такая точка зрения верна лишь отчасти[60]: дальнейшие события и обретенный властью контроль над Национальной ассамблеей, способствовавший полному игнорированию точки зрения оставшейся оппозиции, ясно указывают, что же на самом деле ставилось во главу угла.

Показателен в этом смысле и альянс 1997 г. между Ким Дэ Чжуном и Ким Чжон Пхилем, в ту пору лидером Объединения либеральных демократов (ОЛД), который в свое время был вынужден покинуть ряды правящей партии из-за разногласий с Ким Ён Самом. С позиций большой игры Ким Чжон Пхиль был типичным политическим аутсайдером, не имеющим шансов занять пост президента из-за тянущегося за ним шлейфа репутации серого кардинала при Пак Чон Хи. Однако альянс с ним обеспечил победу, и Ким Дэ Чжун на него пошел. Более того, для укрепления коалиции и усиления фракции несколько депутатов от ДПНТ перешло в ОЛД[61].

Иногда коалиция может рассыпаться, не дождавшись результата, ради достижения которого она создавалась, и пережив неожиданный разрыв, как это было между Но Му Хёном и Чон Мон Чжуном. Тогда за несколько дней до выборов Чон разорвал альянс и отказал Но в поддержке. Понятно, что Чон пошел на альянс с Но в надежде на то, что на следующих президентских выборах кандидатом от правящей партии будет он. Однако его излишняя настырность (включая плакаты типа «Чон – наш следующий президент») заставила Но намекнуть, что вопрос о преемнике находится все же в стадии рассмотрения и безусловное решение по нему еще не принято, после чего Чон посчитал, что его предали и альянс надо разорвать. Однако такой неожиданный шаг Чон Мон Чжуна не нашел поддержки среди его соратников, которые проголосовали за Но.

По похожим причинам не сложилось сотрудничество Ан Чхоль Су и руководства Демпартии. С другой стороны, кампания-2024 ознаменовалась попыткой создать на базе право- и левоцентристов, покинувших ряды «основных» партий, некую третью силу, которая была бы альтернативой и левым, и правым. Под единое знамя встали покинувший консерваторов Ли Чжун Сок и целый ряд несогласных с Ли Чжэ Мёном представителей Демократической партии, в том числе не относящийся к «мунистам» бывший премьер-министр и глава партии Ли Нак Ён. Объединенный союз мог бы претендовать как минимум на 20 мандатов, однако всего через 11 дней после основания центристкая партия распалась, в первую очередь из-за разногласий между Ли Чжун Соком и Ли Нак Ёном, каждый из которых тянул одеяло на себя. В итоге Ли Чжун Сок сумел договориться с менее значимыми политиками-демократами, а Ли Нак Ён со своей группой снова откололся. В результате партия Ли Нак Ёна получила лишь одно место в парламенте, причем он сам туда не прошел, а партия Ли Чжун Сока – три.

Возможна ли в современной РК партия без фракций? Здесь нам может быть интересен опыт Ли Чжэ Мёна, который, несмотря на проблемную для политического лидера биографию (об обвинениях в его адрес было сказано в предыдущей главе), оказался в нише «если не он, то кто», благодаря чему сумел превратить Демократическую партию в своего рода личный фан-клуб.

Это произошло по нескольким причинам. Во-первых, Ли, грамотнее других политических противников использовавший социальные медиа, создал в них довольно агрессивную группу своих сторонников (так называемые «дочери реформ»), которых мог натравливать на политических оппонентов. Во-вторых, многие сторонники Муна серьезно дискредитировали себя, отчего политическое поле «самозачистилось». В-третьих, благодаря манипулированию KPI перед выборами-2024 Ли смог аккуратно «придавить» оппонентов, которые либо легли на дно и затаились, либо покинули партию, не став равноценными ему оппонентами.

К персонализму добавляется регионализм, который традиционно представляют как противостояние двух основных регионов: Хонама, к которому относится провинция Чолла, и Ённама, к которому относится провинция Кёнсан. Как отмечают Квон Ый Со и Чон Хён Чжэ, юго-восток (провинции Северная и Южная Кёнсан, города Пусан и Тэгу) поддерживает консерваторов, а юго-запад (провинции Северная и Южная Чолла, город Кванчжу) – демократов. Что те, что другие набирают в своих «электоральных твердынях» 70–80 % голосов.

Для нынешнего поколения это разделение стало элементом политической традиции, и его даже пытаются увязывать с противостоянием Пэкче и Силла времен трех государств, однако анализ электоральных карт говорит о том, что подобное противостояние сложилось в Корее к концу 1960 – началу 1970-х гг., когда Пак Чон Хи активно инвестировал в свой родной регион, а его главный политический оппонент Ким Дэ Чжун был выходцем из Чолла. В 1980 г. те, кто был рожден в Сеуле, составляли только 6 % чиновников. Подавляющее большинство было родом из Ённама, в то время как хонамцам доступ в политику был фактически закрыт, а говорить на их диалекте по радио и на телевидении считалось признаком провинциализма. Эта тенденция продолжилась и при Ким Ён