Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

человек (1910 г.), но в провинциях Османской империи, где при переписи населения помаки включались в мусульманскую общность, т. е. причислялись к туркам, их численность оценивалась приблизительно в 250–300 тыс. человек{544}.

Попытки приобщения мусульман к христианству предпринимались в первые годы после восстановления болгарской государственности (1878 г.). В 80-е годы XX века, когда в Болгарии стал осуществляться так называемый «возродительный процесс», сопровождавшийся принудительной, в административном порядке, заменой «турецко-арабских» имен на «болгарские» (часто «Али» становился «Алешей»), был пущен в ход тезис о том, что после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. обращение помаков в христианство носило массовый, спонтанный и добровольный характер. Между тем, факты говорят об обратном. Среди мусульман, принявших тогда крещение, можно обнаружить три группы. Первую — самую малочисленную, составили несколько дезертиров из турецкой армии. Вторую — несколько десятков мусульманских детей, оставленных или потерянных родителями во время войны. А в третью входили как раз болгары-мусульмане (помаки) Княжества Болгария, которых БПЦ хотела тогда приобщить к христианству. В 1880–1881 гг. в диоцезе Ловчанской епархии участились случаи принятия крещения отдельными мусульманами, как добровольно, так и под нажимом. Глава епархии митрополит Натанаил попытался превратить эту практику в массовую и даже настаивал на предоставлении государственной субсидии, но Совет министров решил выделять финансы только при групповом обращении в христианство{545}.

Попытки БПЦ вести прозелитическую деятельность среди болгар-мусульман сразу после Русско-турецкой войны быстро заглохли по разным причинам внутри — и внешнеполитического характера. И не в последнюю очередь — в связи с нежеланием государственных органов заниматься этим в условиях, когда перед ними стояла гораздо более важная задача интеграции турецкого населения, жившего в восточной части Болгарии и с применением оружия не желавшего подчиняться новой власти. Сама же православная церковь, тогда и долгое время потом, не в состоянии была осуществить задуманное. Так что БПЦ после краткосрочной активизации в начале 1880-х гг. на протяжении последующих 30 лет не испытывала особого интереса к крещению мусульман. Только иногда установившаяся практика нарушалась отдельными добровольными случаями, которые не были столь многочисленными, чтобы говорить о тенденции. Всего за первое десятилетие после Освобождения (1877–1888) в восточно-православное исповедание из разных других конфессий перешел 1941 человек, из них — 1811 мусульман. Две трети принявших крещение принадлежали к диоцезу Видинской епархии, и, поскольку турки составляли там меньшинство, а болгар-мусульман не было вообще, становится ясно, что речь шла о цыганах-мусульманах{546}.

Вопрос о болгарских мусульманах и их крещении после краткого оживления внимания к нему со стороны БПЦ по окончании Русско-турецкой войны затем больше вообще не поднимался. Эта группа населения ушла из поля зрения церкви как объект прозелитизма и миссионерства. Более того, БПЦ по различным поводам заявляла ясно и категорично, что не имеет таких стремлений. Так, в 1904 г. синодальный официоз «Церковный вестник» в доказательство религиозной толерантности в Болгарии по сравнению с тем, как преследовались болгары в Османской империи, подчеркивал: «Мы не думали и не думаем обращать в болгар не только настоящих мусульман, но даже и помаков, в жилах которых течет болгарская кровь»{547}.

Причина воздержанности БПЦ от активного прозелитизма среди мусульман в Болгарии, в частности, среди болгар-мусульман была двоякой. С одной стороны, влиял авторитет Берлинского договора, гарантировавшего религиозным меньшинствам в стране свободу вероисповедания. С другой стороны, Македония и Фракия превратились в большой экзархийский залог, рисковать которым не позволил бы себе ни один болгарский политик или служитель церкви ради крещения мусульман. Однако, это еще и логика поведения, доминирующая только в рамках нормального общественно-политического развития страны. В экстремальных и противоестественных условиях она теряет силу, вытесняемая другими моделями мышления и поведения. Так обычно происходит в условиях перехода от состояния мира к войне. Примером подобной трансформации служит судьба болгар-мусульман во время Балканских войн. С периферии общественного внимания и церковного интереса эта группа людей неожиданно перешла в эпицентр одного из самых спорных событий в болгарской истории — акции их крещения в 1912–1913 гг.

Вопрос о крещении болгар-магометан возник вслед за объявлением 17 сентября 1912 г. общей мобилизации. Его подняли те, кто каким-либо образом был связан с этим населением. Судя по имеющимся источникам, первым задумался о судьбе болгар-магометан Стою Шишков — ярчайший участник довоенной мирной пропаганды в пользу интеграции болгар-мусульман в болгарскую нацию, причем без посягательства на их религию. Направленный по мобилизации в штаб 21-го пехотного Среднегорского полка, которому предстояло вести бои в Родопском массиве, Шишков 24 сентября 1912 г. в письме известному профессору Ивану Шишманову обращается с просьбой проконсультировать его по некоторым вопросам, связанным с особенностью этого края. И в первую очередь, — о болгарах-магометанах: «Как поступать с этим населением, ядро которого находится в горах за нынешней границей, при наступлении армии через Родопы к берегу Эгейского моря? Может ли повториться история и тем или иным способом болгаро-магометанское население перейдет в свою отцовскую Христову веру? Или как разредить это население: выселением или путем насаждения болгар, по крайней мере на первое время, чтобы ликвидировать возможность однажды столкнуться с враждебно настроенными мусульманскими ходжами и турками?». Автор письма просил Шишманова поговорить с профессором Любомиром Милетичем, поставив перед ним эти вопросы, ими следовало озаботиться также военным и гражданским властям{548}.

По всей вероятности Иван Шишманов выполнил просьбу своего приятеля и коллеги-краеведа. Возможно, подобные мысли занимали и других людей. Во всяком случае в последующие дни и недели вопрос о судьбе болгар-магометан стал занимать все больше места в общественной жизни Болгарии, а спустя два месяца начали реализовываться и некие действия. Впрочем способами, которых Ст. Шишков не рекомендовал и о которых не предполагал.

10 октября 1912 г., на шестой день Балканской войны, Тодор Мумджиев — учитель прогимназии в Пазарджике — с группой единомышленников, где преобладали его коллеги-учителя, направили Пловдивскому митрополиту Максиму письмо, убеждая его, что наступил наиболее благоприятный момент для приобщения болгар-мусульман к болгарской нации путем их возвращения в лоно христианства. Вскоре группа оформилась в «Комитет помощи новокрещенным христианам», установила интенсивные связи с другими лицами и институтами{549}.

Источники точно документируют начало кампании крещения –25 ноября 1912 г. В этот день чета Христо Чернопеева (около 15 человек) вышла из Драмы и направилась в северо-западном направлении к Неврокопу. К 1-му декабря она успела «покрестить» 12 сел{550}. Известна также дата, когда правительство санкционировало акцию, — 28 декабря 1912 г.

В этот день премьер-министр Иван Евстратиев Гешов уведомил синодального секретаря Стефана Костова о том, что гражданские власти поддержат акцию БПЦ{551}.

В промежутке между этими двумя датами Св. Синод БПЦ уточнил меры по организации акции крещения