Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

Ст. Данева (1 июня – 4 июля 1913 г.) пришедший к власти кабинет д-ра Басила Радославова вынужден был под напором народного гнева согласиться на проведение парламентского расследования (так называемой анкеты) о деяниях власть имущих в 1911–1913 гг. Специальная депутатская комиссия подготовила свой доклад очередному XVII-му Обыкновенному народному собранию{533}, однако он не смог быть рассмотрен парламентом из-за вступления Болгарии в Первую мировую войну.

После мировой войны, окончившейся для Болгарии в 1918 г. еще более тяжелой национальной катастрофой, правительство БЗНС во главе с Александром Стамболийским предприняло меры в отношении виновников вовлечения страны в неудачные войны. Прежде всего, 4 ноября 1919 г. были арестованы министры кабинета В. Радославова. Их дела рассматривались предусмотренным в таких случаях Государственным судом, который приговорил их к тюремному заключению{534}. Наказания избежал только сам Радославов, спасшийся бегством из Болгарии в первые же дни после подписания Салоникского перемирия в сентябре 1918 г.

Той же участи подверглись министры кабинетов Гешова и Данева, правившие страной накануне и во время Балканских войн. После разгрома «собора», организованного Конституционным блоком (одна из легальных организаций, оппозиционных правлению БЗНС. — М.К.) в сентябре 1922 г. в древнем престольном г. Тырново, они также были арестованы и брошены в полицейские участки Софии. В начале декабря 1922 г. вслед за захватом г. Кюстендил четами Внутренней македонской революционной организации{535} их перевели в Шуменскую тюрьму (северовосточная Болгария), где они должны были дожидаться нового Государственного суда как виновники первой национальной катастрофы 1913 г. Подготовка к этому суду шла успешно, как со стороны правительства{536}, так и со стороны арестованных бывших министров{537}. Судебному рассмотрению, однако, не суждено было состояться: 9 июня 1923 г. в стране произошел государственный переворот, правительство БЗНС свергнуто. Новое правительство выпустило «шуменских затворников» из тюрьмы, в конце июня 1923 г. им было разрешено вернуться в столицу{538}.

Иван Евстратиев Гешов избежал их участи, т. к. после разгрома «собора» Конституционного блока в Тырново эмигрировал из Болгарии и жил в Париже. В страну вернулся после переворота 9 июня, но вскоре умер{539}.

Старый политик сумел избежать приговора Государственного суда, но не ушел от суда истории. Ее приговор страшнее приговора даже такой высокой инстанции, как Государственный суд. Свой приговор Гешов получил навсегда, до скончания века (курсив мой. — М.К.): своим легкомыслием и наивностью он нарушил правила игры, что привело к проигрышу национальных интересов Болгарии в один из судьбоносных для ее истории моментов.

Перевод Р.П. Гришиной

Последний «крестовый поход»: крещение болгарских мусульман в 1912–1913 гг.

Св. Елдаров

5 октября 1912 г. (ст.ст. здесь и далее) царь Фердинанд обратился к болгарскому народу с манифестом, содержавшим долгожданную весть: Турции объявлялась война! Короткий текст изобиловал выражением христианских чувств и был до предела наполнен религиозной лексикой — провидение, благодать, христиане, единоверцы, священный долг и др., чтобы и самый необразованный подданный мог понять, что речь идет не о простой, обычной войне между обычными противниками, а о войне религиозной, «борьбе креста против полумесяца», как четко говорилось в манифесте{540}. «Наше дело правое, великое и святое», — с твердой христианской уверенностью и религиозным пламенем заявлял царь Фердинанд, католик по вероисповеданию, находившийся в довольно сложных, а временами и остроконфликтных отношениях с православной иерархией в стране. Как и с католической иерархией: папа Лев XIII отлучил его от церкви в наказание за православное миропомазание своего первородного сына-престолонаследника. Да и в личной жизни, в отличие от второй супруги-протестантки, царь не отличался христианскими добродетелями и нравами.

Религиозная направленность манифеста была воспринята буквально редакторами и сотрудниками «Церковного вестника», официального органа Болгарской православной церкви (БПЦ). Где преднамеренно, где спонтанно они начали создавать в медийно-публицистическом пространстве образ Балканской войны как крестового похода объединенного христианского воинства за освобождение порабощенных христиан и восстановление христианских святынь, поруганных иноверцами — мусульманами. «Воскресение поруганного креста» было лейтмотивом в слове священника д-ра Стефана Цанкова, начальника Культурно-просветительского отдела Св. Синода, с которым он обратился к пастве в столичном кафедральном соборе сразу после торжественного молебна рано утром 5 октября. Эта же мысль прозвучала десятки и сотни раз в переполненных, как никогда, храмах страны. Она пронизывала содержание первого в военное время номера «Церковного вестника» от 6 октября, который сразу после публикации манифеста об объявлении войны выступил с призывом: «Поднимемся как крестоносцы за окончательное господство Христа и Креста во всей Европе»{541}.

Церковная печать как бы присвоила себе Балканскую войну, объявив ее священной. Священная война для православных состояла из трех основных элементов, чаще всего используемых и интерпретируемых церковными авторами, богословами и публицистами: война — это «проявление Божьего промысла», «повторение Русско-турецкой освободительной войны» и «борьба Креста против полумесяца». В Болгарии для этой группы церковных деятелей война балканских христианских государств против Османской империи была «ни чем иным, как борьбой за торжество святой православной веры и честного Креста Господня над нечестивой магометанской религией и красным, жестоким и кровожадным полумесяцем»{542}. «Православие торжествует», «Священная освободительная война началась», «Балканский крестовый поход продолжается» — в таких лозунгах-призывах выражалось кратко, но очень точно содержание церковных изданий, да и всей болгарской прессы в конце 1912 – начале 1913 гг.

На самом деле, однако, осенью 1912 г. БПЦ встретила известие о Балканской войне, не будучи внутренне единой, без какого-либо плана, даже без беглой мысли о своей роли в столь долгожданный для всех болгар день. Из-за серьезных внутри — и внешнеполитических противоречий главное учреждение вероисповедания, господствовавшего в стране по конституции, не могло ни предложить идей, ни развернуть деятельность, имея в виду духовные потребности народа и армии. Религиозный пафос и патриотическая эйфория не могли скрыть того, что осенью 1912 г. БПЦ оказалась неподготовленной и глубоко разъединенной для решения вопроса о содержании и формах ее соучастия в войне. Именно в этом тупике родилась мысль о так называемой «Просветительной акции» — попытки насильственного крещения болгар-мусульман в освобожденных землях{543}.

Болгары-мусульмане, в просторечии называемые «помаками», болгаро-магометанами или другими именами, в зависимости от региона, являются потомками болгар, исламизированных на протяжении столетий османского господства. В исторической науке утвердилось мнение, что исламизация является плодом длительного исторического процесса, а не результатом разовой насильственной акции, как это следует из легенды эпохи болгарского Возрождения, которая, правда, и доныне поддерживается некоторыми общественно-политическими кругами. Большая часть этих мусульман населяет Родопский край и Эгейскую (Беломорскую) Фракию, встречаются они и в Северной Болгарии, Македонии, Восточной Фракии. Накануне Балканской войны их численность в границах болгарского государства составляла 21 143