Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

Потому и героические победы болгарских солдат не привели к ожидаемым результатам. Можно со всей определенностью сказать, что для Болгарии подготовка к Балканской войне началась еще во время Берлинского конгресса 1878 г., когда из-за того, что русская дипломатия не имела возможности активно противодействовать воле великих держав Запада, болгарское государство, только что освобожденное в результате Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., было разделено на части. Не существовало болгарина, который примирился бы с несправедливыми решениями Берлинского конгресса. Глубокий след в народном сознании оставило всенародное движение протеста болгар против неправедного диктата западной дипломатии, как и протест вдов Карлова в Южной Болгарии и особенно Кресненско-Разложское восстание{500}.

Обстоятельство, что в результате Соединения 1885 г. Восточная Румелия была присоединена к свободному Княжеству Болгария{501}, вдохновило на борьбу против иноземного владычества и самую обиженную и оскорбленную часть болгарского населения — людей, живших в Македонии и Одринском крае, которые в силу решений Берлинского конгресса остались под властью Османской империи. Осуществление народной мечты требовало длительной и упорной подготовки{502}. Добиться результата не удавалось, но заветная мысль не была и похоронена. Планы освобождения порабощенных собратьев, живущих за Рильскими и Родопскими горами, продолжали занимать болгарскую общественность и после неудачи Илинденско-Преображенского восстания 1903 г. Потому и в последующее десятилетие Болгария упорно готовилась к их реализации{503}.

* * *

Между тем, случайно сложившиеся обстоятельства позволили Болгарскому княжеству разорвать узы зависимости от Османской империи, сохранявшиеся со времен Берлинского конгресса, — осенью 1908 г. Болгария приобрела независимость и равноправное положение с другими государствами европейского континента{504}. Это большое и важное событие произошло, когда его меньше всего ожидали правящие круги Османской империи и соседние балканские государства.

А летом 1911 г. вспыхнула Итало-турецкая война. Италия, принадлежавшая к кругу великих держав в Европе, проявила аппетит к одному из африканских владений Османской империи и сумела им завладеть{505}. Поражение Османской империи в этой войне подняло дух в балканских странах. Итало-турецкая война застала у власти в Болгарии коалиционное правительство Ивана Евстратиева Гешова, в котором были представлены деятели Народной и Прогрессивной партий. Наряду с премьерским постом Гешов возглавлял и министерство иностранных дел и исповеданий{506}, т. е. можно со всей определенностью сказать, что после царя Фердинанда он был второй по значимости фигурой, обладавшей авторитетом в определении внешнеполитической линии страны. Естественно, он оказался и в центре дипломатической подготовки Балканской войны и участия Болгарии в ней.

На этот факт обращается внимание во всех публикациях о Балканской войне{507}, однако, до сих пор нет ни одного специального исследования о конкретной деятельности Гешова в этом отношении. Подобной цели не ставит и автор настоящей статьи. Из-за ограниченности объема публикации, поскольку речь идет о статье, автор ставит перед собой задачу ответить лишь на один, но исключительно важный и судьбоносный для Болгарии вопрос — о разделе Македонии в результате Балканских войн. Именно в таком его решении видный политический и государственный деятель Гешов принимал не только непосредственное, но и руководящее участие.

Судя по имеющейся литературе, тогдашний премьер и руководитель болгарской дипломатии отличался большой словоохотливостью, так что мы располагаем его довольно обстоятельными заявлениями о личном участии в подготовке Балканской войны. Особенно интересно его сочинение «Балканский союз. Воспоминания и документы», увидившее свет в 1915 г., т. е. почти сразу после окончания Балканской войны, когда в его памяти были еще совсем свежи обстоятельства событий, связанных как с определением курса болгарской внешней политики, так и с его личным участием в действиях по вовлечению Болгарии в войну с Турецкой империей. В указанной книге Гешов не только широко распространяется о своей деятельности, но и публикует в качестве приложения тексты самих договоров 1912 г. Болгарии с Сербией и с Грецией. Единственный вопрос, о котором приводимые им сведения остаются скромными и неясными, — это вопрос о том, как случилось, что Гешов и болгарские правящие круги пошли на принятие фатального решения о дележе Македонии, согласившись со своими балканскими союзниками, в частности, с Сербией.

Известно, что вопрос о разделе Македонии (в данном случае речь идет о Вардарской Македонии) не впервые поднимался сербской стороной. Еще до того, как этот район оправился от неудачной для нашей западной соседки Сербско-болгарской войны 1885 г., вызванной мегаломанскими амбициями маниакального короля Милана IV Обреновича, Белград прощупывал, хотя и очень осторожно, всесильного в то время болгарского премьер-министра Стефана Стамболова на предмет дележа Македонии. Но его позиция была ясной и категоричной — нет, это невозможно{508}.

После падения Стамболова в мае 1894 г. правящие круги Сербии, учитывая резкое изменение внутриполитической обстановки в Болгарии, вновь попытались инициировать щекотливый вопрос. Он обсуждался во время визита в Софию сербского короля Александра (1897 г.), которого сопровождал премьер-министр Джордже Симич. И вновь с болгарской стороны последовал отрицательный ответ. В этом отношении правительство д-ра Константина Стоилова строго держалось позиции предшественника{509}.

Позиция и стамболовистов, и народняков основывалась, в первую очередь, на данных тогдашней этнической карты Македонии: здесь, в конце XIX в. болгары все еще сохраняли доминирующее положение среди населения (по сравнению с другими этносами), как это было до Русско-турецкой освободительной войны 1877–1878 гг.{510}. Кроме того, благодаря активной церковно-просветительной деятельности Болгарской экзархии и помощи с ее стороны в 80–90-е гг. XIX в. была восстановлена значительная часть существовавших до 1876–1877 гг. болгарских церквей и училищ, которые пострадали во время Апрельского восстания и после него. Строительство велось и в ряде городов и сел на европейской территории Османской империи{511}. Была создана духовная семинария в Константинополе (Стамбуле), в ней ковались церковные и просветительские кадры для болгарского населения, в первую очередь, — жившего в Македонии и Одринском крае{512}.

В Белграде внимательно наблюдали за широкой и разносторонней деятельностью Болгарской экзархии. Дважды получив категорический отказ Софии на предложение поделить Македонию, правящие круги Сербии предприняли активные действия с целью усиления сербского влияния в ее вардарской части. Наряду с церковной и просветительской пропагандой они усилили и вооруженную. Большим успехом белградской дипломатии стало то, что в начале XX в. ей удалось получить от султанского правительства в Константинополе берат на назначение высшего сербского духовника Фермилиана митрополитом в Скопье{513}.

Для достижения цели Сербия не жалела ни сил, ни средств. В интересах церковно-просветительской пропаганды была задействована и сербская дипломатия, установлены тесные контакты с правящими кругами Афин, не скрывавших своих аспираций в отношении Эгейской Македонии и в свою очередь ведших там активную пропаганду, в том числе вооруженную