Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

class="v">Ты, человек, поверил Воробью!

На удочку попался на мою.

Подумай сам, глупец: как в животе –

Моём – сокровища б вместились те?

Когда я сам, весь, с головы до ног,

В куриное яйцо вместиться б мог!

Богач на землю плюнул, Воробью

Досаду громко высказав свою.

Ни звука больше никому о том

Позоре не рассказывал потом,

Когда, лет двадцать кряду промолчав,

Хмельной, проговорился невзначай.

Иначе как бы через столько лет

Про то прознал и рассказал поэт?

1913

Шихаб-хазрет

Когда, как хвост собачий, был у нас имам,

Когда его слова законом были нам:

– Такой-то говорил вот так и делай так!

Когда повелевал мулла, невежда сам,

Нашёлся, наконец, здесь цельный человек,

Чтоб оценить, понявши, – трудный человек,

Чтоб показать огонь познанья у татар,

Поднявшийся, как дым над крышей, человек.

Я вам скажу, кто настоящий был хазрет,

Как полная луна, взошёл Шихаб-хазрет,

Навстречу просвещенью сделал смелый шаг –

Для нации своей бесценный дар – хазрет.

Хотя хадис, аят и брал он в аргумент,

Но знал, что в рабском подчиненье пользы нет,

Что человеку в жизни освещает путь

Свободного ума, свободной воли свет.

Когда берёт он в доказательство Коран,

«Таззакару!» аяты разъясняет нам,

То «Думайте!» – «Таффакару!» – с тех самых пор,

Как палка в горле муллам-едокам.

Чем меньше в Книге остаётся тёмных мест,

Тем больше света от религии окрест.

Противники былые чтят его теперь,

Целуя ему руки: «О Шихаб-хазрет!»

Кто мысль в религии свободою снабдил?

Кто счастье, радость света людям подарил?

Чтоб рабство в мыслях мы смогли преодолеть,

Хазрет наследие своё нам поручил.

Не обошлось и тут без подлости врагов,

Давно от тех врагов нет никаких следов,

В величии своём на высоте хазрет

Стоит, недосягаемой для лая псов.

В одном порыве нация, весь наш народ

Отметит вскорости хазрета сотый год,

Пускай он умер, но до Страшного суда

Дела его пребудут, имя не умрёт.

Перед сном

(Подражание русскому)

Прости меня, любезный Боже,

Что плачу я по пустякам.

Шалю, бывает, много тоже

И предаюсь тогда слезам.

Прошу тебя о главном самом,

Перед тобой я слёзы лью:

Спаси, помилуй мою маму,

Отца и бабушку мою.

А также дедушку, сестрёнок.

Ещё боюсь я страшных снов.

Прости меня, ведь я ребёнок.

Пускай трещит от жарких дров,

Уютом комнату наполнив,

Когда проснусь, наутро печь.

Пусть маме ангел Твой напомнит

На завтрак нам блинов испечь.

Тебя тогда, напившись чаю,

Как стану я благодарить!

Пусть будет утром синий купол

И птички разные в саду.

Пусть брат моих не тронет кукол –

Всё напиши мне на роду.

Мороз

1

Прошло Рождество, и морозец настал,

И нос от мороза стал крупен и ал.

А в лавке без печки дрожащий приказчик

Сбывает, притопывая, матерьял.

Закутаны баи в меха неспроста,

Замотаны шарфом до самого рта.

Они украшенье Сенного базара,

Смешит их раздетая беднота.

Толпа забулдыг у пивнушки шумна,

От лютого холода ноет спина.

Кабак лишь откроют – и сразу ладонью

По дну кто-то вдарит бутылку вина!

И скажет вдруг кто-то: «Бутылке привет!

Тобою одною я буду согрет!

Ты наш согреватель, внутри тебя сила!

Меня утеплишь как чекмень иль бешмет!»

Бегущие дети трут уши и нос –

Шакирды и школьники это. Вопрос:

Кто их враждованье всё время доныне

Сейчас примирил? Отвечаю: мороз!

2

В лицо бьёт буран, если выйдешь во двор,

Коня в поле выведешь – ветер в упор.

В пути остановится конь запряжённый.

И страшно: что там? То ли волк? То ли вор?

– Ты, волк, ты, проклятый, и алчен, и зол!

Забить тебе в глотку бы надобно кол!

Пускай же сгниют твои хищные зубы!

Как магишатиста твой разум тяжёл!

Не ты ль мужиков наших яростный враг,

Не ты ль грабишь наших унылых бедняг?!

Затем ли, чтоб ты его нынче ограбил,

Мужик свою бедную клячу запряг?

3

Быстрее, резвей иноходцев рысца.

Мчись, коль ты богатый, вперёд без конца!

Озёра во льду. Богача Ишмурата

Нельзя обогнать никому, хитреца!

Не может морозец кусать богача.

Летят конькобежцы по льду, хохоча,

Девчонки и парни несутся по кругу,

Прижавшись друг к другу, плечом у плеча!

4

Я долго бродил по декабрьскому льду.

Промёрз до костей в этом зимнем аду!

Затеять бы драку, затем чтоб согреться!

На улице тёмной прохожего жду…

О радость! Я вижу: идёт вдалеке

Мужчина большой в меховом пиджаке,

Подходит. Он рядом. Ко мне повернулся.

И бью я с размаха его по щеке.

И чувствую, что я согрелся слегка,

Почувствовав силу его кулака.

И чтобы, однако, не перегреться,

Дал дёру во мрак ваш покорный слуга!

И встал я во мраке прижавшись к стене,

И думал: ну что же, силён я вполне!

Однако