XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

главнокомандующим. Это воспринималось всеми неоднозначно, в том смысле, что, с одной стороны, он заслуженный, уважаемый, несомненно, успешный генерал, но, с другой стороны, он тоже отчаянно заигрывал с революцией. Они с Керенским начали искать новые подходы, как бы всё-таки добиться того, чтобы армия шла в атаку, и, соответственно, появилась такая вещь, как батальоны смерти или ударные батальоны. Туда отбирали добровольцев, людей, которые были готовы идти в огонь до конца, сражаться, брать штурмом вражеский окоп и захватывать пленных. Дисциплина в таких частях была привычная дореволюционная.

Самым знаменитым и опять же самым пиаровски раскрученным батальоном смерти был Женский батальон смерти, который возглавила Мария Леонтьевна Бочкарёва, достаточно странная и необычная женщина. Она была родом из простой крестьянской семьи Фролковых Кирилловского уезда Новгородской губернии (ныне деревня Никульская Бекетовского сельского поселения Вожегодского района Вологодской области; в 2018 году в соседнем с ней селе Воскресенском ей был установлен памятник), потом вышла замуж за некого еврейского торговца, с которым они жили на Дальнем Востоке. Формально у него там была какая-то лавочка, а на самом деле он занимался грабежами вместе с китайскими хунхузами. Но потом она, в какой-то момент, от него ушла. С началом войны Мария добилась, чтобы её взяли в армию, причём, не в качестве сестры милосердия (которые иногда водили солдат в атаку, как Римма Иванова, удостоившаяся посмертно за такой подвиг ордена Святого Георгия IV степени), а в качестве солдата. Солдатом она оказалась довольно хорошим, став полным Георгиевским кавалером. И вот в 1917 году Брусилов предложил ей создать из таких же добровольчески настроенных женщин Женский батальон смерти.

Таким образом, эта идея исходила не снизу, а сверху – это была такая некая пиар-акция: вот они, освобождённые революцией, женщины отважно идут сражаться и это такой как бы укор базарящим и дезертирующим мужикам, которые избегают войны, тогда как женщины воюют вместо них на фронте. Это было действительно достаточно важное явление в ходе летней подготовки к войне. Московский Женский батальон торжественно отправлялся на фронт с Красной площади, где их благословлял лично Высокопреосвященный Тихон, митрополит Московский и Коломенский. Тут, кстати, надо отметить, что после февральской революции сменили на кафедрах очень многих церковных иерархов. В частности, в Москве удалили с этой должности митрополита Макария (Невского), ныне прославляемого Церковью как святителя, потому что его объявили «ставленником Распутина». На его место пригласили владыку Тихона (Белавина), который на тот момент был архиепископом Виленским, оставшимся практически без паствы (Виленский край был оккупирован в 1915 году немцами) и жившим в эвакуации в Москве. Это было очень удачное решение, поскольку именно он, в итоге, был избран Святейшим Патриархом Московским и всея России и прославляется нами сегодня как святитель Русской Православной Церкви.

Вторым ноу-хау стали речи самого Керенского. Он разъезжал по фронту, собирал вокруг себя солдат и произносил пламенные речи: вы все, товарищи, должны как один встать за свободу, вы теперь свободные солдаты, раньше вас гнали на бой плётками и пулемётами, а теперь вы отважно пойдёте в сражение сами и всё в том же духе. (за эти самые речи ему придумали такое прозвище «главноуговаривающий»). Этим пассажем про плётки и пулемёты он страшно оскорбил всё старое царское офицерство и генералитет, потому что, разумеется, в императорской армии никто, никогда и никакими заградотрядами никого в бой не гнал (во время гражданской войны этим займутся красные), в бой вела дисциплина и идея «за Веру, Царя и Отечество». Керенский произносил такую речь и в конце эффектно падал в обморок, изображая нечто вроде этакой эпилепсии на публику. Соответственно, все переживали. Сам он говорил, что так заряжается энергией от солдат и, по крайней мере, верил в то, что через такую эмоциональную накачку он приведёт армию к победе в ходе летнего наступления, которое пошло в июне – начале июля 1917 года.

Здесь стоит также отметить кое-что по поводу политической ситуации. Советы солдатских и рабочих и крестьянских депутатов стали появляться уже по всей стране и к июню это оформилось в целостную систему, где собирались Всероссийские съезды Советов, был создан Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК). Лидирующее политическое положение было у партий социалистических. Сначала стоит отметить РСДРП, где были большевики во главе с Лениным и меньшевики (социал-демократы) во главе с Чхеидзе и Церетели (там, почему-то, очень много было грузин). Однако, РСДРП были менее популярной социалистической партией, потому что рабочих в стране было меньше относительно прочего населения.

Очень популярна была другая социалистическая партия – ПСР, Партия Социалистов-Революционеров, более известные эсеры, костяк которой, в значительной степени, составляли террористы 1905 года. Они были более популярной партией, потому что они апеллировали, прежде всего, к крестьянам, являвшимся подавляющим большинством населения страны. Их главный пункт был – раздача крестьянам земли, причём, у левых эсеров была такая программа – все помещичьи земли изымаются и делятся между мужиками. Большевики у них эту программу потом перехватили, чтобы укрепить свою власть в деревне и завоевать себе крестьянство (чтобы уже потом его ограбить и фактически начать уничтожение деревни). В Советах (прежде всего крестьянских депутатов) лидировали эсеры при поддержке меньшевиков. Во Временном правительстве лидировали, напротив, представители скорее даже не буржуазно-демократических либеральных партий, сколько масонских кругов – количество членов масонских лож во всех составах было очень большим, они были очень влиятельны.

И был ещё персонаж, который строгой партийной привязки не имел, но который всё больше и больше навязывал себя в роли «вождя революции», причём был связан одновременно с подталкиванием её радикализма, вытеснил из правительства таких авторитетных деятелей предыдущего этапа, как Гучков и Милюков, в ходе апрельского кризиса – Александр Фёдорович Керенский. По результатам этого выдавливания, в мае 1917 года он становится военным министром, заняв место Гучкова (при котором была произведена большая чистка армии от «неблагонадёжных» кадров в среде генералитета, а в ходе внедрения Приказа №1 должности командиров стали выборными, поэтому на места уволенных из армии командующих были поставлены новые, более лояльные к новой власти люди).

Фронт и армия разваливались «благодаря» влиянию Приказа №1 и изданной Керенским «Декларации прав солдата», которая была ещё одной формой того же приказа. Какой-то дисциплины и стремления продолжать войну у солдат уже не было. К тому же, как отмечалось выше, по результатам апрельского кризиса Временное правительство фактически отказалось от ясных, чётких и понятных целей войны. И за что же теперь воевать с мая месяца никто уже внятно объяснить не мог. Могли говорить только, что война ведётся за поддержку своих демократических союзников