«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

Твой Димусь.

08.09.1942 г. Дорогая моя Асюшка!

Можешь ли ты понять как я люблю это имя, как я к нему привык. Знаешь ли ты, что силу моей любви и привязанности к тебе ничем и никогда нельзя измерить. Я в этом очень хорошо и давно убедился.

Порой я даже боюсь своей любви, мне кажется, что я тебя вот, вот потеряю. И если ты уйдешь от меня если твое сердце завоюет другой, то как коварно бы ты поступила. Хотя, когда приходит любовь, тогда ничего в расчет не принимают. Видишь моя любимая радость, какой я ревнивый стал. Однако люблю я тебя моя Махнатка безгранично, верю тоже тебе безгранично. И в самую трудную минуту боя мои губы будут шептать твое имя. И знай, Асюшка, я не хочу умирать, но если необходимость потребует этого, я умру с твоим именем на устах.

Это письмо тебе передаст вместе с моей скромной посылочкой Павел Алексеевич Агибалов. Посылаю тебе два портфеля, флакончик одеколону, коробочку пудры, крем, девочкам по две брошки-бантика и одну брошку тебе на память. Брошка простенькая, но тебя ведь я тоже полюбил простенькую, скромную девушку и, как видишь, полюбил всей душой, полюбил на всю жизнь. Про это никто не знает, даже ты Асюшка не знаешь, знает только мое сердце, оно выстрадало эту любовь.

Портфелям я думаю ты найдешь применение. А если маленькому портфелю не найдешь применение, то побереги его для Альбины, через год она пойдет школу, он ей очень пригодится. Пусть будет память о папе, если с ним, что случится. К тебе Асюшка у меня есть очень важное поручение.

…Только что пришел из ГлавПУРККА вызывали меня большие начальники. В заключение сказали, что очевидно сегодня ночью будет подписан приказ о моем назначении начальником политотдела мотострелковой бригады. Если это состоится, то часть эта боевая и дела ей придется делать горячие. Где она находится я пока не знаю. Если мое назначение по каким либо причинам опять не состоится, то я задержусь в Москве и очень возможно дней на 5 приеду в Шакунью. У меня на этот счет созрел план, который я реализую с успехом. Жаль только поздно он созрел. Вот пока и все.

…Так бывай здорова моя яркая звездочка. Привет нашим милым малюткам и маманьке.

Любящий тебя твой Димусь.

13.09.1942 г. …Милая моя родинка, как ты там живешь-поживаешь, как живут наши славные девочки. Как все вы, живы ли здоровы. Я теперь далеко, далеко от вас. Прошел я длинный путь по лесам и по степям, но горячие бои еще впереди. А пока еще живу и здравствую, любуюсь красавицей Волгой. Никогда мы не отдадим нашей красавицы Волги проклятой немчуре, не видать им ее как своих собственных ушей… Как хотелось б снова увидеть и хотя бы один разок обнять тебя и крепко, крепко прижать к своей груди. Иногда хотелось бы хотя б во сне увидеть тебя и наших милых девочек, но как на зло не снятся никакие сны. Устанешь за день, а ночь и сон бывают очень короткими, так что сны не приходят.

Так и живу походной солдатской жизнью. Боев еще не было, но будут. Читай сводки информбюро в газетах и каждый день слушай по радио. Радио тебе и всему нашему народу принесет радостные известия. В этой радости будет какая-то маленькая доля и моего труда вложена. А пока желаю тебе моя радость, всего наилучшего. Не обижайся, что редко пишу, просто некогда, а порой и сама обстановка не позволяет…

16.09.1942 г. Вот уже три дня как я нахожусь в новых условиях и на новой работе. Жизнь, можно сказать, лесная, веселая. Одно лишь неудобство, идут дожди, грязь и сыро. Работа напряженная. Время мало, людей много, надо хорошо подготовиться к предстоящим, горячим схваткам с ненавистным врагом. Но зато если бы ты знала в какую я часть попал, весело будет с ней и воевать, а бойцы – орлы. Комиссар у меня замечательный опытный, с ним я сработаюсь. Одним словом, пока все идет хорошо. Питаюсь тут несравненно лучше чем в Москве. Сколько здесь простоим сказать трудно, но можно безошибочно сказать, что простоим, очевидно, не долго. В конечном счете на месяцы рассчитывать не надо. Вот и все, что можно сказать о себе. А теперь поговорим о другом.

…Много раз я читал твое письмо, много думал, но о том, о чем я думал, описывать не стану. Однако, скажу тебе. Зря ты, Асюшка, написала мне такое нехорошее письмо. И знаешь почему? За последние годы я в своем воображении создал милый образ любимой Асюшки. Этот образ самый любимый во всей моей жизни и разрушать его мне очень и очень не хочется. А если судить по твоему письму, то нужно сказать, что «милый образ моей Асюшки» это выдумка моей же собственной фантазии, никакого образа нет. А есть Тася образца 1939—40 года и не больше. Если судить по письму, то все осталось по старому. Значит почти два года моих больших усилий, прошли впустую, значит рушится моя последняя надежда, моя мечта. Это самое печальное. Ты конечно, можешь сказать, что виноват я, я первый написал тебе неприятное письмо. Это верно, я написал первый. Но у меня-то, есть хоть какие-то оправдания, я был в такой сложной, нервной обстановке, а у тебя более спокойное положение, можно сказать «мирная» обстановка. И, конечно, за счет потери уравновешенности у тебя это не может пройти. Нет, милая Асюшка, очевидно, причины лежат гораздо глубже. Ты просто не работаешь и не хочешь работать над воспитанием своего характера. И когда появится искра, вместо того, чтобы ее умело потушить, ты стремишься раздуть ее в пожар. Не думай, что это моя обида, нет, я просто с тобой разговариваю, делюсь впечатлениями, как с любимым товарищем. Письмо свое ты, конечно, могла бы написать совсем, совсем по другому. Но ничего, «все пройдет, как с белых яблонь дым». Давай, Асюшка, считать, что ты это злосчастное письмо мне не писала. Вот и все. Привет любимым малюткам и мамане. Привет всем близким и знакомым.

Твой любимый Димусь.

20.09.1942 г. …Сегодня 20 сентября – день моего рождения. Эх! Молодость, молодость, где ты, ей не скажешь постой, подожди…

Я уже неделю работаю в новых условиях, работаю напряженно, со всей кипучей энергией. С работой быстро освоился попал ведь в свою семью.