Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

Сам я, если бы влюбился, очевидно, предпочел бы, чтобы меня уверили в том, что та, кому я служу, возвращает мне любовь всем своим сердцем и отдается мне в мыслях, без того, чтобы получить от меня какое-либо удовлетворение. Я вовсе не собираюсь доставлять ей удовольствие против ее воли, ибо в таком случае стану обладать безжизненным телом.

То же самое должен сказать о некоторых других, кто использует в своих любовных делах магию, амулеты и иногда воздействует силой, с помощью снотворных порошков и других подобных вещей. Не приходится сомневаться в том, что подарки часто ослабляют любовное удовольствие. Ведь мужчина может заподозрить, что его не любят, а его дама только делает вид, чтобы извлечь из этого выгоду.

Так что вы сами видите, что высокая любовь дамы ценится, потому что вряд ли она вырастает из другого источника, чем истинная и действительная привязанность. Невероятно, чтобы дама из высшего света когда-либо полюбила своего подданного, разве что в случае истинной любви».

95. Вот что ответил синьор Гаспаро:

«Не стану отрицать, что намерение, усилия и опасности, подстерегающие любовников, должны преследовать своей целью и быть прямо в основном направлены к завоеванию души, но не тела возлюбленной. Должен сказать, что подобные уловки, которые вы называете предательством мужчин и плутовством женщин, являются превосходным способом достижения этой цели. Ведь те, кто обладают женщиной, получают доступ и к ее душе.

Как вы справедливо напоминаете, жена Филиппело, пролив много слез после обмана, совершенного Рикардо, обнаружила, насколько более восхитительными оказались поцелуи любовника, чем ее мужа. И ее холодность по отношению к Рикардо переменилась на нежную привязанность, так что с того дня она влюбилась в него как кошка.

Вот что вышло из его частых нежных визитов, его подарков и бесчисленных других знаков внимания, проявленных без меры. Разве не могло все это вскоре завершиться его объятиями? Так что вы сами можете убедиться в том, что одни и те же шутки или обман, как вы также можете его назвать, оказываются превосходным приемом, позволяющим завоевать твердыню духа».

Тогда мессир Бернардо заметил: «Вы выдвинули весьма ложное исходное положение, ибо женщины всегда уступают духовно тому человеку, кто обладает ими телесно. Нет жены, которая бы не любила своего мужа больше любого другого, противоположное зависит от обстоятельств. Однако Джованни Боккаччо относится к женщинам несправедливо враждебно, как, впрочем, и вы».

96. Вот что ответил ему синьор Гаспаро: «Я вовсе не отношусь к женщинам враждебно, хотя встречается несколько людей высокого положения, которые своим правилом сделали ни во что не ставить женщин, хотя ради собственных целей иногда говорят об обратном».

В ответ мессир Бернардо сказал:

«Вы ошибаетесь не только в отношении женщин, но также и всех мужчин, которые их уважают. Однако, как я уже говорил, мне бы не хотелось в настоящий момент выходить за рамки моего первоначального предмета, связанного с шутками. И брать на себя смелость защищать женщин от вас, который считается вдвое сильным по сравнению с прочими противниками.

Поэтому положу конец своей речи, затянувшейся больше положенного и явно менее занимательной, чем вы рассчитывали. Поскольку я вижу, что дамы сидят так спокойно, вынося ваши насмешки более терпеливо, чем принято, я, следовательно, рассмотрю ту часть, которую синьор Оттавиано отметил как правдивую, где речь шла о том, что они беспокоятся не о том, как дурно о них говорят, но заботятся о том, чтобы их не очернили, упрекнув в недостатке чистоты».

Тогда по сигналу, поданному синьорой герцогиней, большинство дам поднялись и смеясь побежали к синьору Гаспаро, как бы намереваясь осыпать его ударами и повести себя подобно вакханкам с Орфеем. Одновременно восклицая: «Вы теперь сами увидите, нравится ли нам, когда о нас говорят дурно!»

97. Так, частично потому, что все развеселились, и отчасти потому, что поднялись, дремота, охватившая некоторых, кажется, улетучилась, но тут вступил синьор Гаспаро: «Увидев, что оказались не правы, они решили применить силу и таким образом положили конец дискуссии, уйдя с гордо поднятой головой, как говорится в пословице».

Тогда синьора Эмилия ответила: «Нет, это вам никак не поможет, ведь когда вы увидели, что мессир Бернардо утомился от долгой беседы, вы начали говорить всякие гадости о женщинах, полагая, что никто не возразит вам. Мы же выдвинем против вас нового противника, полного сил, чтобы он достойно сразился с вами и ваши оскорбления не остались безответными».

Сказав это, она повернулась к Джулиано Великолепному, который практически все это время молчал, и сказала: «Вы считаетесь защитником чести женщин, теперь пришло время, чтобы вы подтвердили, что заслуженно получили это звание. Если всем уже известно, что вы так отличились в своем деле, то теперь вам надлежит решить, как больнее ужалить вашего противника. Тогда все женщины еще больше будут вам признательны и отплатят чем только смогут. Вы же не отказывайтесь от своих обязанностей и выполняйте их».

98. Тогда Джулиано ответил:

«Синьора, я думаю, что вы оказываете особую честь вашему врагу и практически не защищаетесь. Насколько определенно синьор Гаспаро не сказал ничего против женщин, так и мессир Бернардо практически совершенно ничего не ответил. Сам же я полагаю, да и все мы, что придворному подобает выказывать женщинам особое почтение. Тот же, кто сдержан и обходителен, ни в шутку, ни всерьез не должен очернять их целомудрие.

Следовательно, обсуждая столь очевидную истину, не следует сомневаться в том, что самоочевидно. Кроме того, я действительно считаю, что синьор Оттавиано зашел слишком далеко, когда заметил, что женщины весьма несовершенные существа, неспособные совершать никакие достойные поступки, практически не обладающие никакими достоинствами и что их никоим образом нельзя сравнивать с мужчинами.

Обычно ответственность возлагается на тех, кто обладает большой властью, причем даже тогда, когда они говорят правду или высказываются в шутливой форме. Синьор Гаспаро слишком увлекся рассуждениями Оттавиано, заявившего, что умным мужчинам не подобает ни при каких обстоятельствах поддаваться женщинам, что само по себе неверно. Напротив, мне известно немного выдающихся мужчин, которые не любили и не почитали женщин, их достоинства, равно как и добродетели, поведение которых я считаю неблагоразумным и недопустимым.

Что же касается предмета обсуждения, то разговор о женщинах звучит диссонансом, ибо эти синьоры описали придворного таким превосходным и обладающим такими совершенными достоинствами, что те, кто начинают рассматривать его в этом свете, вообразят, что достоинства женщин никогда не поднимутся до данной вершины.

Если поединок честный, нам следует сначала заручиться поддержкой кого-то такого же умного и красноречивого, как граф Людовико или