Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне

Тогда герцогиня не выдержала и заявила: «Не уходите от темы, синьор Джулиано, придерживайтесь того порядка, который мы избрали, и опишите придворную даму, причем максимально полно, с тем, чтобы столь благородной даме мог служить только тот, кто способен сделать это достойно».

Тогда Джулиано продолжил:

«Повинуюсь, моя синьора, чтобы доказать, что ваши приказы обрели силу и побудили меня повествовать даже тогда, когда я даже не знаю, как это сделать. Я стану говорить об этой превосходной даме, о такой, какой я ее себе представляю. И тогда я выставлю ее в том свете, какой предпочитаю, так как никто не сможет ничего прибавить. Точно так же, как и Пигмалион, я стану руководствоваться собственным вкусом.

Хотя синьор Чезаре и говорил, что те же самые правила, которые установлены для придворного, подходят и для дамы, я сам придерживаюсь другой точки зрения. Ведь одни и те же свойства, которые являются общими и необходимыми для обоих, как для мужчины, так и для женщины, все же имеют некоторое различие: одни больше подходят женщине, другие – мужчине, причем иногда даже оказываясь совершенно чуждыми женщине.

То же самое я скажу о физических упражнениях. Прежде всего, считаю, что своим поведением, манерами, словами, жестами и осанками женщина просто обязана отличаться от мужчин. Ведь точно так же как ему приходится выражать определенную стать и особенную мужественность, так и, числясь женщиной, она обязана проявлять мягкую и элегантную деликатность, сопровождая проявлениями женственности каждое свое движение. Именно означенное качество наряду с движением, сдержанностью и речами всегда заставит ее казаться женщиной, не напоминая никоим образом мужчину.

Теперь, если эти правила добавить к тем, которым данные господа обучили придворного, я определенно подумаю, что ей следует воспользоваться многими из них и приспособиться достойным образом. Как и полагает синьор Чезаре. Сам же я верю в то, что многие черты необходимы и свойственны как женщине, так и мужчине.

Известно, что благородное происхождение позволяет избегать манерности, оставаться естественно грациозным во всех ее делах, быть воспитанной, умной, рассудительной, не завистливой, не тщеславной, не сварливой, не глупой. Знающей, как побеждать и удерживать благосклонность своей синьоры и всех остальных, хорошо и грациозно исполнять все то, что отличает женщину.

Я также придерживаюсь того мнения, что красота является более необходимой для дамы, чем для придворного, по правде говоря, женщина многое теряет, если она некрасива. Тогда ей следует быть более предусмотрительной и всячески заботиться о том, чтобы о ней не говорили дурно. Так что она могла бы не только избежать упреков в том, что иногда выпьет рюмочку, но и не вызывать никаких подозрений. Ведь для женщины существует не так много способов, чтобы защитить себя от дурных инсинуаций, как для мужчины.

Как объяснил граф Людовико, главное занятие мужчины заключается в военном мастерстве, и я думаю, что, рассуждая о придворной даме, когда я стану делать это, я приму это как часть моих величайших обязанностей.

5. Сначала отведу в сторону те особенности сознания, что сближают ее с придворным (такие, как благоразумие, сдержанность и многие другие). Точно так же отставим те качества, что отличают всех женщин (такие, как доброта, благоразумие, способность управлять собственностью мужа, домом и детьми, если она замужем). Ведь все отмеченные качества просто необходимы хорошей хозяйке.

Должен заметить, что даме, живущей при дворе, кроме прочего, свойственна и особая приветливость, чтобы она могла вежливо развлекать любого человека приятной и подобающей беседой, соответствующей времени и месту, зависящей от положения человека, с которым она может говорить. И все это соединяется со спокойными и сдержанными манерами, подобающими всем ее действиям.

Кроме того, она проявляет такую живость ума, что исключает неделикатное обращение, напротив, ведет себя так добросердечно, что мы не станем сомневаться в ее целомудрии, благоразумии и доброте. Вместо этого станем говорить о том, что она мила, остроумна и сдержанна. Итак, она должна придерживаться золотой середины (что не просто и полно противоречий), находиться иногда на грани, но не переступать границ.

Таким образом, стремясь, чтобы ее считали добродетельной и целомудренной, даме полагается быть настолько застенчивой и так избегать общества, высказываясь только по существу, покидая собравшихся, как только она сможет. Ведь легко решить, что она таким образом притворяется сдержанной, чтобы скрыть какие-то факты о себе, опасаясь, что о них узнают другие. Подобные ханжеские уловки весьма отвратительны.

Невозможно, с другой стороны, только ради того, чтобы казаться независимой и приятной, выпаливать неподобающие слова или демонстрировать совершенно дикую и разнузданную фамильярность, такое поведение, какое заставляет приписать ей такие качества, каковыми она не обладает. Так что когда она вступает в беседу, подобную нашей, ей полагается слушать, стыдливо заливаясь румянцем.

Точно так же ей не следует совершать ошибку, какую делают, как мне доводилось видеть, многие женщины. Она заключается в том, что дама начинает говорить дурное о других женщинах или принимать участие в подобных обсуждениях. Те женщины, кто, услышав о неподобающем поведении других женщин и о том, как это выглядит, начинают сердиться, кажется, не верят сказанному и полагают совершенно чудовищным, что женщина оказывается бесстыдной. Выглядит так, что, назвав оскорбление чудовищным, они дают основания для того, чтобы все считали, что они совершали подобное.

На самом деле те, кто постоянно вмешиваются в интриги других женщин, излагают их так подробно и с таким рвением, скорее завидуют им и хотят, чтобы все узнали о проступках. Преследуя при этом цель, чтобы подобные обстоятельства не рассматривались как вина, если речь пойдет о них самих. Вот так и получается, что они рассказывают о случившемся смеясь и жеманясь, так что видно, что получают от этого величайшее удовольствие.

Случается и так, что мужчины, якобы с удовольствием их выслушивающие, относятся к ним с легким пренебрежением и почти ни во что их не ставят. Часто доходит до того, что начинают говорить, что они сами заслуживают осуждения и, наконец, считают их настолько легкомысленными, что начинают избегать их общества.

С другой стороны, не встречаются бесстыдные и высокомерные мужчины, которые бы не относились с почтением к женщинам, которых считают добродетельными и целомудренными. Потому что их серьезность (соединенная с мудростью и добротой) становится защитой против наглости и грубости наглецов.

Итак, мы видим, что слово, смех или проявления доброты (какими бы незначительными они ни были), выказываемые добродетельной дамой, ценятся всеми гораздо больше, чем все выражения нежности и ласки