Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская

отцы – вот кто дает истинные понятия о Боге и человеке! Все философские учения, не желающие признавать Божественное Откровение источником подлинного познания, не имеют никакого отношения к истине! Христианин, которому Бог Сам открывает…

Тут профессор начинал закатываться в истерическом хохоте.

– Бог, Бог, Бог! А мы – да-с… именно, холуи! Проговорился, милый! Что и требовалось доказать! Да-с, мы – холуи и гордимся этим! Холуй – это тип православных добродетелей: смиренномудрия, терпения и любви. Эти три слова в нашем девизе заменяют свободу, равенство и братство!..

– Да ведь никакого равенства и братства нигде в мире не существует! Не может существовать!

– В России! – угрожающе взвизгивал профессор. – Надо прибавить: в России!

– Нигде! Все это – только пустые слова!

– Па-азвольте, милостивый государь! Свободы нет – в России! Равенства нет – в России! Братства нет – в России! – Его голос набирал все большую мощь, и громовые раскаты сотрясали стены милого маленького домика на Андреевском спуске.

– Нет, позвольте уж вы! – Павел уже давно не боялся перечить отчиму и тоже возвышал голос. – Когда французская революция провозгласила свой глупый лозунг, французы вывезли из Мозамбика тысячи рабов, которые, очевидно, уж никак не вписывались в категорию братьев. Что же это – двойные мерки? – горячился Павел, пользуясь удачной терминологией Герцена. – Для одних, по-вашему цивилизованных народов, – права человека, для других – только рабство? Или черные мозамбикцы не относятся к людям? Значит, не все равны? Не все братья? Не всем свобода? Чем же тогда ваша европейская демократия для избранных отличается от древней рабовладельческой демократии для свободных? И почему вы называете ее прогрессом? Вы сотворили из своего прогресса идола и служите и поклоняетесь ему! И что же этот ваш прогресс, он сделал человека и жизнь на земле лучше, чище, безгрешнее? Святые отцы говорят, что зло – в самóм падшем человеке, в его страстях, а не в общественном строе…

– Чушь! Твои святые отцы говорят чушь! – Тарас Петрович побагровел, глаза выпучились. Казалось, все его круглое, налитое кровью и гневом лицо сейчас лопнет от возмущения не только той крамолой, которую возвещал пасынок, но и самой дерзостью его, осмелившегося ему столь нагло и безо всякого смущения и пиетета пред его родительским, профессорским и депутатским авторитетом противоречить. – Тысячу лет они морочат головы таким дуракам, как ты! Человек! – бегая по комнате, кричал Тарас Петрович. – Это звучит гордо! Вот мерило всех вещей. То же тебе и все наши писатели-гуманисты скажут. Да-с, я, если угодно, человекопоклонник! Ваш Бог – крепостник! Тиран! Если уж Бог, по-вашему, создал человека, так пусть Он и уважит наши права как венца вселенной, пусть Он и создаст достойную для человека жизнь! Иначе – я сам! Слышишь ли, я сам позабочусь о наилучшей для человечества судьбе!..

– Да знаю я вашу будущую судьбу! – отмахивался Павел. – Бога нет, царя не надо, человек от обезьяны – всё! Вот и вся ваша будущая судьба для человечества! Вот чему вы двести лет учите нас в ваших университетах! А научив, посылаете сеять ваше просвещение в народ! И народ, себе на беду, уже усвоил многое из вашего наущения…

– Да как ты смеешь! Кто ты такой?! Откуда взялся? Ретроград! Он смеет охаивать!.. Щенок!.. Священный труд благороднейших умов!.. Чем бы мы были без университетов?! Азией! Монголами! Слава великому Петру, прорубившему окно в Европу! Единственный царь, которому я могу сказать спасибо!..

– А я могу сказать: горе нам от царя Петра, погубившего Святую Русь хлынувшей в это окно мерзостью ересей и злоучений!..

Входила мамочка. И отчим с пасынком с шипением разлетались в разные стороны, как залитые водой головешки из полыхающего костра.

* * *

– Взгляни-ка на карту, сынок, – говорил отец Иоанн, глядя своими подслеповатыми глазками на повзрослевшего Павла, пришедшего со своими горькими недоумениями к старцу. – Посмотри, сколько места занимает в пространстве земли Россия и как ничтожно мала Европа. Как пугает Россия Запад своей громадностью, своими дремучими, необжитыми просторами, своими полудикими племенами, которых дóлжно нам всех привести ко Христу… Разве можно сравнивать? Обиходить малый дом или обустроить этакую махину… Трудненько, милый. А зи́мы, а холода, а страх неурожая… То заморозки, то засуха, то дожди заливают. Наш крестьянин испокон веков как воин на своем поле… А Европа – в климатическом благоденствии. Мы своим горбом строили-пахали, а Европа за счет колониальных рабов богатела… Опять же войны, нашествия… Половцы, хазары, монголы, татары, немцы, поляки, шведы, французы… много ль народ наш мира видал? Ох беда! Только с Господом и одолеваем… Нам завидовать грех. У нас вера правая, апостольская, на Западе давно потерянная. Можно ли сравнивать? Земное благоденствие и – хранение вечной истины. Одно – прах земной, другое – драгоценное зерно, жемчужина Царства Небесного… Нет, милый, Россия на особом счету у Христа, на особом месте. Надо только место сие всегда помнить да с него не сходить, а завидовать чужому благоденствию… что ж, Господь сказал: о едином на потребу заботьтесь, все остальное приложится вам… Посмотри на нашего государя. Имел я счастье, недостойный, лицезреть его светлые очи… Не было на Руси еще такого праведного царя, дай ему Господь и всем нам мирного жития… – вздохнул отец Иоанн.

– Вот вы говорите «праведного», а со всех сторон слышится совсем другое… Я бы и рад считать царя праведным, да только…

– Избаловался народ… Все дальше отходит от Христа, от Церкви Святой. Будет ли он достоин такого государя… – промолвил отец Иоанн, словно не замечая возражения Павла.

– А Распутин? – тихо вопросил Павел.

– Не знаю такого, чадо. Не встречал. Я, чадо, помазаннику Божию верю. Если Григорий Распутин – друг царю, а для недругов царских он – враг, то даже если наш царь и ошибается, за благо мне ошибиться лучше с царем, нежели пристать к царевым недругам.

– Но, батюшка… даже монархисты против Распутина и ужасаются его делам.

– Каким делам, милый человек?

– Разврату… пьянству. Говорят, Господь закрыл очи государя и отнял у него разум… Что такой царь дан в наказание России, что грязный мужик губит монархию и всё…

– Никакой мужик погубить царства не может, – твердо ответил батюшка. – Мужику ли погубить царство? Опомнись, чадо. Ишь какой вопль подняли! Ведь неспроста. Что им простой мужик? С мужиком ли они борются? Увы! Стрелы-то не в Распутина, в царя летят! Царя им надо низвергнуть, вот и делают из мужика самого сатану. А что, если царь прав и все это на Божьего человека клевета?.. А мнится мне, чадо, что все-таки прав царь, а не думские «святые отцы» Гучков с Милюковым.

– Батюшка, да ведь не один Гучков, а и другие… епископы Гермоген, и Феофан, и Антоний, и многие…