Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин

Максентиана, если бы он не был командующим одной из презентальных армий; второй, видимо, после интронизации Юстиниана, командовал Герман (или, правильнее для 527 г., — единственной презентальной армией, во главе которой до провозглашения императором был сам Юстиниан).

Обращает на себя внимание очередность (соответственно, и реальное место в правящей элите) подписей под указанной новеллой о браках, данной на имя префекта Востока. Открывает перечень высших чиновников империи в ранге gloriosissimi префект Константинополя, за ним следует магистр оффиций, комит священных щедрот, квестор дворца, три презентальных магистра и комит священных (= частных по терминологии Notitia Dignitatum) дел. По иерархии иллюстриев в Notitia (Or. I. 4–13), презентальные магистры следуют сразу за префектом Константинополя, затем — региональные магистры, и лишь потом идут прочие гражданские чиновники. Это перемещение презентальных магистров на несколько ступеней вниз в иерархии 536 г. не случайно: оно отражает снижение их реального значения в государстве и военной организации.

Представляется, что начало процесса падения их значимости как военачальников и на базе этого — их политической роли прямо связано с расширением практики региональных стратегий-автократий, в свою очередь вызванной административными реформами и завоеваниями Юстиниана. На наш взгляд, верно говорить именно о более частом, становящемся систематическим, применении стратегий-автократий при Юстиниане, но не о создании их, в качестве совершенно нового ранга, как полагает Д. Бьюри. Его тезис основывается на том, что Велизарий, назначенный стратегом-автократором в вандальской экспедиции 533 г. (Proc. BV. I. 11. 18), не имел никакого другого военного ранга, и, следовательно, Юстиниан “ввел новый и чрезвычайный пост”[373]. Данные источников все же противоречат этому положению. Прежде всего, приведем фразу Прокопия полностью: “Император над всеми поставил стратегом-автократом Велизария, который вновь командовал каталогами Востока” (Ibidem. Ср. ВР. I. 26. 1. “Тогда вновь император назначил стратегом Востока Велизария и послал в Ливию…”). В пространной конституции 534 г., детально рисующей юстинианову схему управления Африкой, Велизарий назван просто магистром войск Востока. Причем последние ее формулировки убеждают в том, что Велизарий на момент ее издания находился в Африке: “Итак, да припишет слава твоя, чтобы то, которое наша вечность установила этой прагматической санкцией, манципировалось и соблюдалось для проведения в жизнь” (CJ. I. 27. 2. 36). Таким образом, Велизарий, будучи стратегом-автократором, все же обладал одним из официальных магистериев, как это было и в случае с Ситтой в 530–(?)532 гг. и с Германом в (?)519–(?)527 гг.

Сущность автократии при стратеге (— магистре армии; imperium magistri militum или magister militum cum imperio)[374], если перефразировать термин, состояла, по Προкопию, в возможности отдавать такие распоряжения, словно бы их сделал сам император, что юридически было оформлено специальными письменными полномочиями (Proc. BV. I. 11. 20). Однако совершенно не ясно из текста, функций какой именно власти касались эти распоряжения. К экспедиционной армии в качестве префекта воинского снабжения и советника был придан императором Архелай-патрикий и бывший префект Константинополя и Иллирика (BV. I. 11. 17). Т. е. ситуация напоминает и прежние африканские, походы V в., и персидскую войну 502–506 гг. Тот же Прокопий отметил, что префект воинского снабжения Апион был объявлен в 503 г. Анастасием I в письменных полномочиях “соучастником императорской власти” (ВР. I. 8. 5. κοινωνός της βασιλείας (=consors imperii); ср. Lyd. De mag. III. 17),т. е. он тоже был своего рода “автократором”, но при этом никакого вмешательства Апиона в деятельность военного командования не прослеживается, он был, прежде всего, χορηγός της του στρατοπέδου δαπάνης. Итоги конфликта с персами Прокопий оценивает невысоко, отметив, что, вследствие отсутствия “автократора войны”, стратеги не желали соединяться и действовали независимо друг от друга (В. Р. I. 8. 20). Описывая экспедицию Василиска 469 г., Прокопий называет его “автократором войны” (BV. I. 6. 2),т. е. можно полагать, что функции гражданской власти у него отсутствовали. Итак, данные Прокопия показывают, что в тандемах “магистр армии — префект воинского снабжения”, начиная со второй половины V в., различались две модели стратегии-автократии: с превалированием гражданского или военного элементов. Обе модели практиковались и при Юстиниане, каждая сообразно конкретной ситуации. Сущность военного типа стратегии-автократии при Юстиниане до начала административных реформ состояла в усилении принципа единоначалия командующего в экспедиции, призванной решить крупную стратегическую задачу, но только на период боевых действий. После достижения желаемого результата “автократия” (= imperium) уступала место действию старого принципа разделения властей, как это видно из конституции об административном обустройстве Африки: Архелаю, назначенному префектом Африки, переходили, согласно плану императора, все дела гражданской сферы управления; Велизарию — только военной (CJ. I. 27. 1–2). Отсюда командующий не утрачивал своего прежнего официального ранга, а “автократором” объявлялся в силу того, что в его экспедиционной армии были соединены войска разных магистериев. Это было тем более необходимо, если в такой армии было несколько региональных магистров (в африканской кампании. 533 г. вместе с магистром Востока Велизарием участвовал и магистр Армении Дорофей — Proc. BV. I. 11. 5), т. е. высших потестариев равного ранга. Учитывая, что magisterium potestas была высшей ступенью potestas в сфере военного управления, введение внутренней иерархии между такими потестариями, чтобы заставить прочих подчиняться одному, потребовало, не нарушая при этом общеимперский ordo dignitatum, временного предоставления imperium (= автократии). В свою очередь, это свидетельствует и о живучести магистратских основ полномочий армейских магистров.

Все сказанное относится, однако, к ориентированным на завоевание Запада стратегиям-автократиям. Почему же стратегии-автократии, являвшиеся, по сути, экстраординарными, неконституционными структурами, использовались и на территории Византии? Одна из главных причин состоит в независимости и неподконтрольности друг другу командования походной и пограничной армии, заложенных в качестве конституционного принципа еще Константином I и неукоснительно соблюдавшихся его преемниками. В мирное время существование параллельных командных систем являлось одной из гарантий политической стабильности в регионах, но в период боевых действий становилось помехой в управлении разными категориями войск. Эта проблема всегда остро стояла именно в восточных провинциях, где серьезным противником была сасанидская держава с ее арабскими сателлитами. Возникновение любого крупного конфликта с персами автоматически требовало экстраординарной командной структуры, которой подчинялись бы походные и пограничные силы. На протяжении всего периода войн с Ираном в IV в. роль главнокомандующих были вынуждены брать на себя императоры: Констанций II, Юлиан, Иовиан, Валент. Выступив в поход в период очередного столкновения с персами в 441–442 гг., был вынужден стать главнокомандующим даже Феодосий II, что следует из сообщения Комита Марцеллина: “Феодосий император вернулся в город ех expeditione Asiana” (Marc. Com. a. 443). И, наоборот, личное неучастие императоров в экспедициях падает на мирный период на восточной границе во второй половине V в. Персидская война 502–506 гг. вновь потребовала экстраординарных командований, и тогда, впервые на Востоке, появляется “соучастник императорской власти”, которому письменно делегировались полномочия заместителя императора.

Другой причиной