Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

мы надеемся на лучших лидеров, но наши надежды слишком часто разбиваются вдребезги. Профессор Келтнер считает, что причина проста: власть уничтожает в людях доброту и скромность, благодаря которым они были избраны, или же к власти приходят люди, никогда не обладавшие этими качествами. В иерархическом обществе последователи Макиавелли всегда на шаг впереди. У них есть секретное оружие.

Они бесстыжие.

Мы уже знаем, что Homo puppy приобрел способность стыдиться в процессе эволюции. Мы одни из немногих животных, умеющих краснеть от стыда, и тому есть причина. На протяжении тысячелетий стыд был самым надежным механизмом укрощения лидеров, и он работает даже сегодня. Стыд эффективнее правил и предписаний, порицания и принуждения, поскольку люди, способные испытывать стыд, сами контролируют свое поведение. Вспомним, как сбивается у человека речь, когда он понимает, что не оправдал ожиданий; как заливается румянцем его лицо, когда он узнаёт, что стал объектом сплетен и насмешек[488].

Да, стыд порой бывает неуместен (например, когда человек стыдится своей бедности), но попробуйте представить себе, каким было бы общество, если бы стыда не существовало. Это был бы ад.

К сожалению, всегда есть люди, которым чувство стыда незнакомо. Они или одурманены властью, или относятся к редкой категории людей с врожденными социопатическими чертами. В кочевых племенах такие индивиды долго бы не протянули – их изгнали бы и оставили бы умирать в одиночестве. Но в современных быстрорастущих организациях социопаты в среднем намного успешнее прочих. Исследования показывают, что социопатию можно диагностировать примерно у 4–8 % генеральных директоров – по сравнению с 1 % среди населения в целом[489].

В условиях современной демократии отсутствие стыда дает некоторое преимущество. Политики, которым не мешает стыд, могут делать то, на что другие никогда бы не осмелились. Готовы ли вы публично объявить себя самым выдающимся мыслителем своей страны или, скажем, идеальным любовником? Смогли бы вы, попавшись на лжи, не моргнув глазом тут же соврать снова? Большинству людей поступать так было бы стыдно – и большинство людей обычно оставляют последнее печенье на тарелке. Но бесстыжим плевать. И в современном медиакратическом обществе их дерзкое поведение окупается с лихвой, потому что новости фокусируются на ненормальном и абсурдном.

В таком мире на вершину поднимаются не самые дружелюбные и добрые, а их антиподы. В таком мире выживают бесстыжие.

Глава 12. Ошибки эпохи Просвещения

1

После погружения в психологию власти я вспомнил об истории, изложенной в прологе к этой книге. Меня поразило, что в сущности все выводы, к которым я пришел в последующих главах, уже содержались в рассказе о бомбардировках Лондона.

Британские власти предсказывали повсеместную панику, мародерство и беспорядки. По их мнению, масштабное бедствие должно было превратить людей в животных и вовлечь в войну всех против всех. Но на деле все произошло с точностью до наоборот. Выяснилось, что в беде люди раскрываются с лучшей стороны – как будто щелкнули переключателем и перезагрузили систему, вернув ее к исходным, более здоровым настройкам.

Кроме того, «Блиц» напомнил нам о том, что мы групповые животные. Лондонцы полагали, что их мужество – чисто британская черта, как сдержанность или суховатый юмор, просто еще одно проявление более развитой культуры. В главе 10 я показал, что подобная групповая предвзятость свойственна всем людям. Мы все склонны делить людей на своих и чужих. А главная трагедия войны заключается в том, что самые лучшие грани человеческой натуры – верность, товарищество, солидарность – вдохновляют Homo puppy браться за оружие.

Однако, оказавшись на передовой, люди часто теряют самоуверенность. В главе 4 и главе 10 мы выяснили, что в нас глубоко укоренено отвращение к насилию. На протяжении веков многие солдаты не могли заставить себя нажать на спусковой крючок или ударить врага штыком. Большинство убийств на войне совершались издалека, пилотами или артиллеристами, которым никогда не приходилось смотреть противнику в глаза. Это еще один урок «Блица» – самые жестокие атаки всегда совершаются с высоты.

Затем, когда британцы стали планировать собственные воздушные налеты, подняла свою уродливую голову развращенная власть. Фредерик Линдеманн, входивший в ближайшее окружение Черчилля, отмахнулся от всех доказательств того, что бомбежки не подрывают моральный дух народа. Он заранее решил, что немцы дадут слабину, и любого, кто смел ему возразить, объявлял предателем.

«Тот факт, что политика бомбардировок была навязана при столь слабом сопротивлении, – типичный пример гипнотического влияния власти»[490], – отмечал впоследствии историк.

Наконец мы подходим к ответу на вопрос, которым задавались еще Гоббс и Руссо. Хорош ли человек по своей природе – или все-таки нет?

У ответа на него есть две стороны, потому что Homo puppy – существо на редкость парадоксальное. Начнем с того, что мы – один из самых дружелюбных видов в животном мире. На протяжении большей части своей истории мы жили в эгалитарном обществе, без королей и аристократов, президентов и генеральных директоров. Иногда к власти приходили единоличные лидеры, но, как мы знаем из главы 11, их довольно быстро свергали.

Наша инстинктивная настороженность по отношению к незнакомцам долгое время не создавала нам больших проблем. Мы знали своих друзей и близких в лицо и по именам, а встречаясь с чужаками, легко находили с ними общий язык. Не существовало рекламы и пропаганды, новостей и войн, которые сталкивали бы людей лбами. Мы были вольны переходить из одного племени в другое, в процессе выстраивая обширные социальные связи.

Но затем, 10 тысяч лет назад, начались неприятности.

Как только мы осели на одном месте и обзавелись собственностью, наш групповой инстинкт перестал быть безобидным. В сочетании с дефицитом ресурсов и иерархией он и вовсе оказался токсичным. А когда правители начали собирать армии для исполнения своих капризов, развращающее влияние власти было уже не остановить.

В этом новом мире земледельцев и воинов, городов и государств мы стали неловко балансировать на слишком тонкой грани между дружелюбием и ксенофобией. Дорожа чувством принадлежности к группе, мы взяли за правило отталкивать чужаков. Нам теперь трудно противостоять собственным лидерам, даже когда они заводят нас на неправильную сторону истории.

С зарождением цивилизации на первый план вышла уродливая изнанка Homo puppy. В исторических книгах рассказывается о бесчисленных бойнях, затеянных израильтянами и римлянами, гуннами и вандалами, католиками и протестантами. Названия меняются, но механизм остается прежним: движимые духом товарищества и подстрекаемые циничными властителями, люди творят друг с другом самые ужасные вещи.

Так происходило на протяжении тысячелетий. Всю историю цивилизации можно рассматривать как одну эпическую битву с самой