Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

большой ошибкой всех времен. Homo puppy – животное, вырванное из естественной среды обитания. Животное, которое выворачивается наизнанку, пытаясь преодолеть эволюционное несоответствие. Тысячелетиями мы пытались избавиться от болезней, войн и угнетения, о которых я писал в главе 5, – и снять проклятие цивилизации.

И еще совсем недавно казалось, что нам это вполне по силам.

2

В XVII веке зародилось движение, которое мы сегодня называем Просвещением. Это была философская революция. Мыслители эпохи Просвещения заложили основы современного мира, от демократии и верховенства права до образования и науки.

На первый взгляд, философы Просвещения, такие как Томас Гоббс, не сильно отличались от прежних священников и прочих служителей культа. Все они исходили из одного и того же предположения, что человек по природе своей порочен. Шотландский философ Дэвид Юм резюмировал идеи Просвещения следующим образом: «Каждого человека следует считать подлецом, и во всех его действиях не до́лжно предполагать иной цели, кроме личного интереса»[491].

И все же эти мыслители видели способ использовать нашу эгоистичную натуру более продуктивно. Ведь у нас, людей, есть один уникальный талант – спасительная благодать, которая отличает нас от других живых существ. Дар, за который мы можем ухватиться. Чудо, на которое мы можем надеяться.

Наш разум.

Не способность к состраданию, не чувства, не вера. Разум. Если философы Просвещения во что-то и верили, так это в силу рационального мышления. Они были убеждены, что люди способны создавать работающие институты с учетом своего врожденного эгоизма. Они не сомневались, что можем прикрыть свои темные инстинкты цивилизованностью и использовать свои дурные качества на общее благо.

Мыслители Просвещения прощали людям один-единственный грех – алчность – и даже придумали девиз: «Пороки частных лиц – блага для общества»[492]. Их идея заключалась в том, что поведение, предосудительное на индивидуальном уровне, может быть выгодно для общества в целом. Экономист эпохи Просвещения Адам Смит изложил эту идею в своей классической работе «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776). Это была первая книга, провозгласившая принципы свободного рынка. «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму и никогда не говорим им о наших нуждах, а лишь об их выгодах», – писал Смит.

Современные экономисты утверждают, что эгоизм не следует подавлять. Стремление к богатству позволяет добиться того, что не под силу целой армии проповедников: объединить людей всего мира. Сегодня, когда мы платим за товары в супермаркете, мы объединяемся с тысячами людей, которые внесли свой вклад в производство и доставку продуктов, сложенных нами в свою тележку. Не по доброте душевной, а преследуя собственные интересы.

Мыслители эпохи Просвещения использовали тот же принцип для обоснования своей модели современной демократии. Рассмотрим, к примеру, Конституцию США, старейшую из действующих в мире. Составленная отцами-основателями, она строится на их пессимистичном убеждении, что эгоистичная природа человека нуждается в обуздании. С этой целью они разработали целую систему «сдержек и противовесов», в которой все контролируют друг друга.

Идея заключалась в том, что если власть имущие (правые и левые, республиканцы и демократы) во всех высших правительственных учреждениях (сенате, палате представителей, Белом доме, Верховном суде) будут держать друг друга в узде, то все американцы смогут жить в мире и согласии, несмотря на свою порочную натуру[493]. Рационалисты считали, что единственный способ обуздать подверженных подкупу политиков – уравновесить их другими политиками. Как выразился четвертый президент США Джеймс Мэдисон, «амбиции следует противопоставлять амбициям».

В ту же эпоху зародился современный принцип верховенства права. Это было еще одно противоядие от наших темных инстинктов – ведь Фемида по определению слепа. Правосудие, не обремененное сочувствием, любовью или какой бы то ни было предвзятостью, вершится одним лишь разумом. Именно рациональность легла в основу новых бюрократических систем, в которых все без исключения подчиняются одним и тем же процедурам, правилам и законам.

Отныне люди могли вести дела с кем угодно, независимо от религиозных взглядов и мировоззрения. Побочным эффектом стало снижение числа верующих в мстительного Бога в тех странах, где утвердилось верховенство права, гарантирующее соблюдение законов и договоренностей. Вместо Бога-отца люди теперь верили в государство. На волне Просвещения религия стала гораздо дружелюбнее к обычным людям. В наши дни осталось не так много государств, где по-прежнему полагаются на всевидящее Божье око. А папы вместо призывов к кровавым крестовым походам теперь произносят трогательные речи о «революции нежности»[494].

Стоит ли удивляться, что больше всего атеистов живет в странах вроде Дании или Швеции? В этих странах закон превыше всего, а бюрократические системы – одни из самых надежных и вызывающих доверие граждан[495]. Религия там оттеснена на задний план. Как массовое производство вытеснило когда-то кустарных ремесленников, так бюрократы потеснили Бога, лишив его работы.

С эпохи Просвещения минуло несколько столетий. Учитывая все обстоятельства, можно сделать вывод, что век рационализма обернулся для человечества триумфом; он принес нам капитализм, демократию и верховенство права. Со статистикой не поспоришь: наша жизнь стала намного лучше, а мир – богаче, безопаснее и здоровее, чем когда-либо прежде[496].

Всего двести лет назад оседлая жизнь в любой части света еще была синонимом крайней нищеты. В наши дни это верно менее чем для 10 % населения мира. Мы почти победили самые страшные инфекционные болезни, и даже если новости могут заставить вас думать иначе, за последние несколько десятилетий показатели всего худшего – от детской смертности и голода до убийств и жертв войны – резко снизились[497].

Как людям жить в мире и согласии, если они не доверяют незнакомцам? Как избавиться от болезней, рабства и угнетения, преследующих человечество на протяжении 10 тысяч лет? Холодный, суровый разум эпохи Просвещения давал ответ на эти старые вопросы.

До недавнего времени это был лучший ответ. Но только до недавнего времени.

Дело в том, что у Просвещения была и темная сторона. За последние пару столетий мы узнали, что капитализм может выйти из-под контроля, власть нередко оказывается в руках социопатов, а обществу, где правят регламенты и протоколы, нет дела до отдельного человека.

Историки отмечают, что, хотя Просвещение подарило нам равенство, оно же изобрело расизм. Философы XVIII века были первыми, кто классифицировал людей по «расам». Дэвид Юм, например, писал, что «склонен полагать, что негры […] по своей природе хуже белых». Во Франции с ним соглашался Вольтер: «Если их разум и не отличается по своей природе