Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

пользу. Денежный фонд Конгресса вскоре увеличился до пяти тысяч фунтов стерлингов. Я стремился создать для Конгресса постоянный фонд, чтобы приобрести недвижимость, на доходы от которой Конгресс мог бы развивать свою деятельность. Это был мой первый опыт руководства общественной организацией. Я поделился своими соображениями с товарищами по работе, и они одобрили мой план. Недвижимость была приобретена, сдана в аренду, и рента дала нам возможность покрывать текущие расходы Конгресса. Недвижимость была вверена попечению большой группы доверенных лиц, которая управляет ею и сейчас. Но со временем между доверенными лицами возникли дрязги, так что теперь доход от недвижимости поступает в суд.

Это неприятное положение создалось уже после моего отъезда из Южной Африки. Но еще задолго до этого я изменил свое мнение о пользе постоянных фондов для общественных учреждений. Теперь, опираясь на большой опыт руководства многочисленными общественными организациями, я пришел к твердому убеждению, что общественным организациям не следует иметь постоянных фондов. Такие фонды являют собою источник морального разложения организации. Общественные организации создаются при поддержке и на средства общественности. Там, где они лишаются такой поддержки, они утрачивают и право на существование. Между тем организации, функционирующие за счет постоянных фондов, нередко игнорируют общественное мнение и часто ответственны за действия, противоречащие интересам общественности. В нашей стране мы сталкиваемся с этим на каждом шагу. Некоторые так называемые религиозные организации перестали отчитываться перед общественностью в своей деятельности. Доверенные лица, управляющие их имуществом, стали фактически собственниками этого имущества и ни перед кем не несут никакой ответственности. Я убежден, что общественная организация должна жить сегодняшним днем. Так живет природа. Организация, не пользующаяся поддержкой общественности, как таковая не имеет права на существование. Ежегодные пожертвования в фонд организации являются проверкой ее популярности и честности ее руководства; и я считаю, что каждая организация должна пройти эту проверку. Но я хочу, чтобы меня поняли правильно. Мои замечания не относятся к организациям, которые по своей природе не могут существовать на временной основе. Здесь я имею в виду текущие расходы, которые должны производиться за счет добровольных пожертвований, получаемых из года в год.

Такие воззрения укрепились во мне в период проведения сатьяграхи в Южной Африке. Эта замечательная кампания, продолжавшаяся более шести лет, велась без всяких постоянных фондов, хотя для нее требовались сотни тысяч рупий. Я помню, что бывали случаи, когда я не знал, что мы будем делать завтра, если не поступят пожертвования. Но я не буду здесь предвосхищать события. Читатель найдет обоснования моих взглядов в следующих главах.

V. Обучение детей

Когда я прибыл в Дурбан в январе 1897 г., со мною было трое детей: десятилетний сын моей сестры и двое моих сыновей девяти и пяти лет. Возник вопрос – где их обучать.

Я мог послать их в школы, предназначенные для детей европейцев, но это было возможно только по протекции и в виде исключения. Детям индийцев не разрешалось посещать такие школы. Для них существовали школы, созданные христианскими миссиями, но я не хотел посылать своих детей и туда, так как мне не нравилась постановка преподавания там. Оно велось исключительно на английском языке или же на неправильном хинди или тамильском. Причем принятия и в эти школы нелегко было добиться. Я никак не мог примириться с таким положением вещей и пытался обучить детей сам. Но я мог делать это в лучшем случае нерегулярно, а подходящего учителя, знающего гуджарати, найти не удавалось.

Я не знал, как быть. Я поместил в газетах объявление, что ищу преподавателя-англичанина, который согласился бы обучать детей под моим руководством. Ему можно было бы поручить систематическое обучение некоторым дисциплинам, а в остальном достаточно было бы и тех немногих нерегулярных уроков, которые мог давать детям я. В результате моих поисков я пригласил английскую гувернантку за семь фунтов стерлингов в месяц. Так продолжалось некоторое время. Но я был недоволен. Благодаря тому что я говорил с детьми только на родном языке, они немного научились гуджарати. Отослать их обратно в Индию я не хотел, так как считал, что малолетние дети не должны расставаться со своими родителями. Воспитание, которое естественно прививается детям в семье, невозможно получить в обстановке школьных общежитий. Поэтому я держал детей при себе. Правда, я пробовал посылать племянника и старшего сына на несколько месяцев в школу-интернат в Индию, но вскоре вынужден был взять их домой. Впоследствии старший сын, когда он уже был взрослым, отправился в Индию с целью поступить в среднюю школу в Ахмадабаде. Племянник же, мне кажется, удовлетворился тем, что я сумел ему дать. К сожалению, он умер в расцвете молодости после непродолжительной болезни. Остальные три сына никогда не посещали общественной школы, но получили некоторую систематическую подготовку в импровизированной школе, организованной мною для детей участников сатьяграхи в Южной Африке.

Все мои опыты были, однако, недостаточны. Я не имел возможности посвящать детям столько времени, сколько хотел бы. Невозможность уделить им достаточно внимания и другие неустранимые причины помешали мне дать им то общее образование, какое мне хотелось, и все мои сыновья выражали недовольство по этому поводу. Каждый раз, когда им приходилось встречаться с магистром или бакалавром или даже с выдержавшим экзамен на аттестат зрелости, они чувствовали себя неловко оттого, что им недостает школьного образования.

Тем не менее я считаю, что, если бы я настоял на их обучении в общественных школах, они не получили бы того, что могла им дать только школа жизненного опыта или постоянное общение с родителями. Я никогда не чувствовал бы себя спокойным за них, как теперь, и искусственное воспитание, которое они могли получить в Англии или в Южной Африке, будучи оторваны от меня, никогда не научило бы их той простоте и готовности служить обществу, которую они проявляют теперь. Искусственные жизненные навыки, которые они вынесли бы оттуда, могли явиться серьезной помехой для моей общественной деятельности. Но хотя мне не удалось дать детям общее образование, которое отвечало бы их и моим запросам, все же, оглядываясь на прошлое, я не могу сказать, что не сделал всего, что обязан был сделать для них по мере моих сил. Не сожалею я и о том, что не послал их в школу. Мне всегда кажется, что нежелательные для меня черты в старшем сыне до некоторой степени – результат моих собственных недостатков, свойственных мне в юные годы, когда не было еще самодисциплины и определенной цели жизни. Я считаю это время периодом незрелости ума и потакания своим слабостям. Но