Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

своим «коллегой». Убийство Неоптолема в 296 г. до н. э. сделало Пирра единственным правителем государства. При этом с гибелью Неоптолема IΙ линия, идущая от Неоптолема I, лишилась какого-то представительства на царствование. Такова в общих чертах фактическая сторона истории молосского двоецарствия, требующая, впрочем, определенных пояснений.

Говоря о причинах возникновения двоецарствия, нельзя не отметить, что здесь мы сталкиваемся с двумя противоположными точками зрения. Концецпия М. Нильссона, первым изучавшего эту проблему, заключается в следующем. Молосская монархия, будучи по своей сущности ограниченной, не являлась монархией по божественному праву. Царство не было наследственным «сеньоратом», и каждый представитель царского рода имел право на власть[609]. По этому поводу еще К. Ю. Белох указывал, что в отличие от княжеского права, по которому власть передавалась старшему сыну, было частное право, которое делило власть между теми, кто имел на нее право[610]. Сущность двоецарствия состоит в том, что два царя с одинаковыми правами правят неделимой страной. Проводя параллель с империями диадохов, где власть делилась между отцом и сыном или братьями, М. Нильссон указывал, что в Эпире соправителями были представители двух линий царского рода[611]. Рассуждая таким образом, шведский ученый приходил к выводу, что все родственники эпирского правящего дома имели права на царствование, поэтому права наследования в полном смысле слова там не существовало. В другой своей статье М. Нильссон, на этот раз проводя параллель с диархией у спартанцев, доказывал, что двоецарствие у молоссов носило закономерный и постоянный характер[612].

Однако попытка представить молосскую диархию как закономерное явление, основанное на общем праве наследования, сразу же вызвала негативную реакцию со стороны К. Клоцша. По его мнению, двоецарствие у молоссов всегда возникало «незаконным путем»; кроме того, мы видим только двух претендентов на престол, тогда как по общему праву наследования их в конечном счете должно было быть гораздо больше[613]. Таким образом, для К. Клоцша возникновение двоецарствия являлось результатом борьбы за власть, которую вели самозванцы с законными монархами.

Полностью противоположной взгляду М. Нильссона является точка зрения С. Аккаме, который считал, что выяснить сущность и причины двоецарствия у молоссов можно только через рассмотрение тех конкретных обстоятельств, в которых оно возникало[614]. Согласно исследователю, впервые двоецарствие возникает тогда, когда Арибба добился признания права быть соправителем своего брата Неоптолема. Основная же причина возникновения двоецарствия состоит в том, что народ к этому времени осознал собственную силу и почувствовал, что достиг своего превосходства над царем. Это якобы и доказывает чередование монархии и диархии в последующей истории Эпира[615]. Стало быть, по мнению С. Аккаме, народ являлся той силой, которая вела непрерывную борьбу за ограничение и ослабление царской власти, смещая одних и передавая трон другим представителям царского рода посредством «народного референдума» (Diod., XIX, 36, 4: …

). Поэтому двоецарствие не может считаться постоянным и закономерным явлением, оно возникало в конкретной исторической ситуации на более поздней стадии развития племенной монархии молоссов, когда народ добился успехов в борьбе за ограничение царской власти.

Дальнейшие исследования не внесли ничего нового в разрешение этой проблемы: если некоторые современные историки ее вообще проигнорировали, то другие ограничились в данной связи повторением устаревших формулировок[616].

Действительно ли двоецарствие в Эпире было регулярным явлением, как это пытался доказать М. Нильссон? Выступал ли народ той реальной силой, которая стремилась ограничить власть царей, как то полагал С. Аккаме? На наш взгляд, подобные вопросы нуждаются в новом осмыслении и разрешении.

Серьезной силой, которая была способна повлиять на ослабление и ограничение царской власти в Эпире, можно считать укрепившую свой политический вес молосскую аристократию. Правда, не только влияние молосской аристократии на политическую систему, но и вообще сам факт ее существования вольно или невольно скрыт нашими источниками. Поэтому не случайно то, что практически все ученые при рассмотрении политической системы Эпира не отводили аристократии никакого места. Несмотря на молчание источников, мы, однако, незримо ощущаем ее могущество и воздействие на ход происходивших в Эпире политических событий. Уже У. Виламовиц-Меллендорф, обращаясь к государственному строю Македонии и Эпира, указывал на зависимость царской власти в них от влияния отдельных представителей землевладельческой знати[617]. Показательную, но довольно противоречивую картину расстановки сил в Эпире (по сравнению с Македонией) нарисовал П. Тревес в своей рецензии на работу Д. Кросса. П. Тревес отмечал, что молосские Эакиды и македонские Аргеады с помощью оружия разрушили «цельность пут традиционного феодализма»[618]. Понимая под «феодализмом» существовавшую в Эпире и Македонии систему земельных отношений, П. Тревес первым подчеркнул зависимость политического строя от социально-экономического развития обеих стран. Непоследовательность взглядов этого историка заключается в том, что он, с одной стороны, указывал на то, что патриархальная монархия у молоссов существовала вместе со сплоченной кликой олигархии, с другой — называл отличительной чертой Эпира от Македонии постоянную борьбу между царями и аристократией, которая имела место в Македонии, но которую мы якобы не находим в Эпире.

Вопрос о влиянии молосской аристократии на политическую систему Эпира так и оставался бы лишенным ясности, если бы не одно, на наш взгляд, очень важное свидетельство Плутарха. Сообщая об убийстве Неоптолема Пирром, он пишет, что данное убийство одобрили «самые могущественные эпироты», которые еще раньше призывали Пирра устранить соправителя и не довольствоваться принадлежащей ему частичкой власти (Plut. Pyrrh., 5). К сожалению, мимо этого важного указания Плутарха прошли все исследователи политической истории Эпира. Кто же такие «могущественные эпироты» (Plut. Pyrrh., 5: …

)? Едва ли мы ошибемся, если увидим в них представителей эпирской (а точнее, молосской) аристократии. Пользуясь своим могуществом, они открыто вмешивались в государственные дела.

Еще одним подтверждением возникновения аристократической прослойки у эпирских племен является сообщение Фукидида о том, что во главе хаонов, которые к тому времени уже отменили царскую власть, находились избираемые на год два предводителя, оба из древнего рода (Thuc., II, 80, 5: …

). Э. Лепоре и Т. В. Блаватская вполне справедливо отождествили этих «представителей из древнего рода» с узурпировавшими власть представителями хаонской племенной аристократии. Так, Э. Лепоре указывал на то, что слова Фукидида об упразднении царской власти у хаонов свидетельствует не о создании демократических институтов под влиянием южных греков, а скорее о возникновении олигархии и аристократии. Правда, возникшую аристократию ученый относил к «феодальному типу» (di tipo feudale), что, конечно, не может не вызвать серьезных возражений[619]. Т. В. Блаватская, проведя параллель между избираемыми правителями хаонов и знатью, также сделала вывод о том,