Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

Вначале на правобережье, а потом и на левобережье при полковых медпунктах и медсанбатах были организованы питательные пункты. Заботу о питании раненых взяли на себя сандружинницы и медсестры. В котлах полевых кухонь всегда были каша, борщ из концентратов, горячий чай. Нередко рядом рвались мины и снаряды, но как только затихал обстрел, новоиспеченные молодые поварихи возвращались к прерванной работе. Всех раненых (за исключением раненных в живот) сытно кормили, согревали и, тепло укутав, отправляли в тыл.

270-й полк 136-й дивизии, которым командовал полковник Федоров, в первый день прошел с боями около трех километров. Выдвинутый вперед старшим врачом полка А. А. Зотовым медицинский отряд во главе с командиром санитарной роты А. В. Медведевым расположился в отбитых у гитлеровцев блиндажах, метрах в трехстах от берега Невы. Постоянный минометный и артиллерийский обстрел осложнял действия отряда, но близость к наступавшим помогала быстрее оказывать помощь раненым.

Бой постепенно удалялся от Невы, и санитарам все труднее становилось доставлять раненых к переправе.

Позже и на левом берегу Невы появились санитарные машины, но в первые дни боев пришлось немало поразмыслить над тем, как быстрее переправлять раненых на правый берег. Так появился санный поезд, в который впрягли трофейных лошадей. «Конструкторами» такого санного конного поезда были смекалистые старшины 270-го полка Василий Овчинников и Григорий Шевченко. Толстыми веревками они прочно связали несколько саней-розвальней, впрягли в них двух лошадей и повезли раненых через реку. С той поры их санный поезд курсировал непрерывно. Подобные поезда появились затем и в других частях.

Борьба за каждого раненого, за его спасение начиналась на передовой, нередко в тяжелейших условиях боя. Затем она продолжалась в полковых медпунктах, в медсанбатах и госпиталях, где медикам тоже приходилось весьма нелегко. Правда, там не было постоянного вражеского огня, но от врачей и сестер требовалось предельное напряжение сил.

В первый же день наступления в медсанбат 268-й дивизии доставили группу раненых из 347-го полка. Они пролежали на льду около двух часов под сильным артиллерийско-минометным огнем. Санитарам было к ним не подступиться. Когда же удалось наконец подавить вражеские огневые точки, раненых вызволили и увезли в Невскую Дубровку и далее в Манушкино, где располагался медсанбат. Все они, естественно, были переохлаждены, а многие почти не подавали признаков жизни.

Врачи медсанбата М. В. Орлова, Н. И. Ильина, Н. И. Горячева, И. С. Хоменко, Д. И. Банщиков сделали все, чтобы вывести этих раненых из тяжелейшего шока. В специально оборудованных палатах их растирали снегом, вливали им противошоковую жидкость, делали переливание крови, согревали горячим чаем, химическими грелками.

Как же радовались врачи и сестры, когда раненые (одни раньше, другие позже) наконец оживали! Вначале у них появлялись боль и беспокойство. Постепенно и пульс, и дыхание становились яснее. Теперь можно было браться за первичную обработку ран. В каком объеме проводить операцию и делать ли ее в медсанбате или в госпитале это решал в каждом отдельном случае старший хирург медсанбата Иван Степанович Хоменко. Правда, среди этих раненых оказались и такие, кого спасти не удалось…

Полевой хирургический госпиталь 2237, который в декабре 1942 года ушел из нашей армии в 67-ю, принимал непосредственное участие в оказании помощи раненым в боях по прорыву блокады. В песчаном карьере Мяглово, среди редкого леса, был развернут палаточный городок и пищеблок. Персонал поселился в пустующих землянках.

Раненые стали поступать сюда уже через несколько часов после начала сражения. Сперва здесь выдерживался шестнадцатичасовой график дежурств, а когда к приемно-сортировочному отделению одна за другой стали подходить санитарные машины, график стал круглосуточным: об отдыхе нечего было и думать.

Санитарный отдел 55-й армии направил в госпиталь своих лучших хирургов — Б. Н. Аксенова, Н. Н. Александрова, Л. Л. Либова. Они напряженно трудились вместе с врачами госпиталя Н. Н. Гололобовой, М. К. Грекисом. П. Н. Кургановским, Б. М. Ярошецкой и другими. В разгар работы приехал главный хирург фронта П. А. Куприянов. Он обошел все отделения, долго не покидал операционной, консультируя врачей, проводивших сложную первичную обработку ран при комбинированных огнестрельных повреждениях крупных суставов, грудной клетки, живота.

Над головами врачей покачивались электрические лампочки: под окнами палаток постукивали электродвижки. Задувал ветер. Стыли в валенках ноги. От железных печурок шло приятное тепло, но на расстоянии нескольких метров от них было уже холодно. Зима протискивалась в холщовый тамбур операционных клубами белого пара.

— Делаете все, что можете. И даже сверх того! — похвалил Куприянов врачей госпиталя. — Спасибо вам. Боевые действия развиваются успешно, и это всем нам придает новые силы.

Говорят, что у победителей раны заживают быстрее. Участники боев по прорыву блокады, попадая в медсанбаты и госпитали, знали об успешном наступлении своих подразделений и частей. Это радовало, заставляло мужаться. стойко переносить физические страдания и заметно улучшало общее самочувствие. Да и врачи, сестры, санитары работали поистине самозабвенно. Позади были шестнадцать месяцев блокады и порожденных ею мук и страданий. Впереди, в нескольких километрах за разбуженной Невой, воплощалась в жизнь мечта о победе. В таких условиях невозможно было думать об усталости. Медики мысленно были с теми, кто шел последние километры до Большой земли.

Старший хирург медсанбата 63-й гвардейской дивизии подполковник медицинской службы А. П. Алесковский.

Доброе, правдивое слово о хирургах войны написал в те дни ленинградский поэт-ханковец Михаил Дудин. Его стихотворение «Военный врач», посвященное старшему хирургу медсанбата 63-й гвардейской дивизии гвардии подполковнику А. П. Алесковскому, напечатала фронтовая газета «На страже Родины», и оно нашло благодарный отклик в сердцах всех военных врачей.

Я знаю, не легка ты,

Профессия военного врача.

Всю ночь гремели тяжкие раскаты

И оплывала тонкая свеча.

Мела метель, ходили тени шатко.

Глухие тропы ветер заносил.

И хлопала походная палатка,

Как птица, крыльями из парусин.

А раненых несли,

Они стонали.

Здесь нужно было дело —

Не слова.

И руки обнаженные мелькали,

И молча наклонялась голова.

Врач чувствовал его сердцебиение

И взглядом говорил ему:

«Держись!»

Всю жизнь свою и все свое умение

Он отдавал, его спасая жизнь.

Был жар палящ, морозный воздух резок.

От острой боли перекошен рот.

Сквозь бред и стон он слышал напоследок:

«Ну, ничего: до свадьбы заживет!»

Врач знал их всех.

Он всех считал своими.

Он каждого запомнил так,

Как будто б шел в дыму