Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

Сквозь две войны и шестьдесят атак.

Медсанчасти полков всех дивизий в полном составе перешли на левый берег. В Марьине и у подножия горы Преображенской, неподалеку от железнодорожного полотна, в покалеченном войной лесу встали серые, пробитые осколками палатки, близкие и дорогие сердцу каждого военного медика.

…Ежедневно доставляла раненых в свой медпункт и девятнадцатилетняя санинструктор 330-го полка старшина Ольга Будникова. Храбрая девушка воевала на Невском «пятачке» еще осенью сорок первого; после ранения лечилась во фронтовом госпитале, а затем вернулась в свой полк.

12 января Будникова вместе с батальоном бежала через торосистую Неву. Только в тот день она вынесла из-под огня тридцать двух раненых с их оружием и сама переправила на правый берег в свою санчасть. К вечеру у нее распухли отмороженные пальцы рук; но из последних сил укладывала она раненых на повозку и везла их по Неве в Морозовку. Так продолжалось несколько суток, почти без сна и отдыха, в траншеях, в блиндажах, в окопах, под открытым небом на леденящем морозе.

16 января вблизи освобожденного Шлиссельбурга она спасла еще одиннадцать раненых, укрыв их в бывшей немецкой землянке. Переждав обстрел, санинструктор направилась за помощью к командиру батальона капитану Г. Е. Проценко. Но только попала на КП, как в дом, где он размещался, угодил снаряд, и Ольгу ранило в ноги и голову, контузило. Она чудом осталась жива. Товарищи переправили ее через Неву тем же путем, каким она сама недавно перевозила раненых, доставили в медсанбат, а оттуда — во фронтовой сортировочный госпиталь № 2222 при больнице имени Мечникова. Измученная долгой дорогой и потерей крови, Ольга, прежде чем спросить о себе, поинтересовалась у принимавшего ее врача: прорвана ли блокада?

— Прорвана, милая, поздравляю!

— Спасибо! — только и могла промолвить Ольга и тут же почувствовала, как смертельно устала, как трудно говорить, поднимать отяжелевшие веки, как хочется спать, пить…

В то время как в центре и на левом фланге армии успешно развивалось наступление, на правом фланге продвижение исчислялось несколькими сотнями метров. Героические действия батальонов 45-й гвардейской дивизии наталкивались на сильнейший огонь из 8-й ГЭС.

Много позже бывший командующий 67-й армией генерал М. П. Духанов, вспоминая те дни, писал:

«Передовые подразделения 45-й гвардейской занимали исходное положение на «пятачке», находясь от противника на расстоянии броска гранаты. Передний край противника был слабо подавлен несмотря на то, что дивизия имела 153 орудия на километр фронта. 45-я была вынуждена больше обороняться, чем наступать, и являлась своеобразной точкой опоры для наступления, развивающегося на левом крыле армии».

Противник сконцентрировал сильный огонь по плацдарму. Снаряды разрывались на всей его площади. Оказывать медицинскую помощь раненым в таких условиях было настоящим подвигом. Каждый шаг санитара, несущего раненого, находился под наблюдением вражеских глаз.

Медики на «пятачке» несли немало потерь. Осколками разорвавшейся мины тяжело ранило в грудь военфельдшера 131-го гвардейского полка Александра Петрова. К нему подбежал его друг Лука Олейник. Наложил поверх пропитавшейся кровью гимнастерки большую повязку и оттащил Петрова в землянку. Пока бегал за санками, землянку разбило. Окровавленными, негнущимися на морозе пальцами Олейник и военфельдшер Николай Виноградов стали ее раскапывать. Им удалось вскоре извлечь оттуда Петрова и, уложив его на санки, бегом перевезти через Неву.

В медсанбате Петров пришел в сознание. Ему перелили кровь, удалили разбитое легкое, отправили во фронтовой госпиталь. Через некоторое время Александр Петров вернулся в свой гвардейский полк, к своим боевым друзьям-товарищам.

Вечером 15 января на плацдарм пришел военврач А. И. Страшинин — ему хотелось скорей перевести санчасть на левый берег.

— Посмотри сюда, видишь траншею? Автоматчика видишь? — прокричал ему на ухо командир полка полковник М. И. Заалишвили.

— Вижу, — не очень уверенно ответил Страшинин.

— Раз видишь, значит, понимаешь — близко гитлеровцы. Разве место здесь врачебному пункту?

И полковник подтолкнул Страшинина и пришедших с ним фельдшеров в укрытие.

Почти безвыездно на плацдарме находился П. А. Гультяев со старшим военфельдшером Александром Бусыликовым и санитарным инструктором Василием Фокиным. Они все делали, чтобы не задерживать раненых на плацдарме и побыстрее переправлять через Неву в санчасть полка.

Морозным звездным вечером шли начсандив Евсеев с Гультяевым на плацдарм. Невдалеке от берега разорвался снаряд. Гультяева швырнуло в сторону, свалило наземь. «Убило!» — крикнул старшина Новиков, побежав за носилками. К счастью, врача не убило, а контузило и раздробило правую стопу…

В те дни на плацдарме погибла санинструктор 134-го гвардейского полка Машенька Романова. Ее подружка санинструктор Надежда Ракитская пережила Романову лишь на полгода и погибла осенью в боях за Синявино.

Наступление поддерживали огнем своих батарей и минометные полки, в которых служили — в 134-м — военфельдшером Евгения Мандрыкина, в 175-м — санинструктором Валентина Чибор, обе активные участницы боев на колпинской земле. Темноглазой красивой Мандрыкиной не повезло — в один из первых же дней боев по прорыву блокады, когда она перевязывала раненого, ее швырнуло на землю взрывной волной и ранило в грудь. Нижние ребра вблизи сердца были повреждены осколками. В тяжелом состоянии военфельдшера доставили прямо во фронтовой госпиталь.

А Валентина Чибор все восемь дней находилась на передовой, продвигаясь вперед вместе с минометными батареями своего полка. Трудно, конечно, ей приходилось в боях — давало о себе знать тяжелое ранение под Путроловом: ведь только недавно вернулась она из госпиталя. Но охваченная, как и все, наступательным порывом, она забывала о себе и о своих недомоганиях. Как всегда, Чибор действовала смело, бесстрашно. Шестьсот метров ледяного покрова Невы она преодолела на одном дыхании… Мучительно болело ослабленное ранениями сердце. Но потом она не думала о своем сердце, не до того ей было. Она спешила от одного раненого к другому, перевязывала, укрывала в больших воронках от артиллерийских снарядов.

18 января сорок третьего года на митинге в своей части, в отвоеванном от врага Шлиссельбурге, Валентина Чибор вместе со своими однополчанами радовалась соединению ленинградцев и волховчан, смеялась и плакала от счастья, подбрасывая вверх старую шапку с оторванным ухом. В одержанной победе была и ее пролитая кровь, муки и страдания.

Великое счастье первыми соединиться с передовыми частями 2-й ударной армии Волховского фронта, прорвать блокаду Ленинграда выпало на 136-ю дивизию и 123-ю стрелковую бригаду 67-й армии. Но героями этих сражений были все, кто воевал на левобережье и кто дрался за каждую пядь земли, начиная с первых дней войны, кто воевал под Лугой и Выборгом, на Красном Гангуте и под Колпином, кто плыл по Тосне-реке и Неве, сражался на невских «пятачках».