XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

для большевиков если не во врага №1, но точно одного из самых главных и опасных. Потом его заманили из эмиграции на территорию СССР типа с тайной миссией по подготовке антибольшевистского восстания. Здесь его схватили и допрашивали на Лубянке, устроили открытый судебный процесс, он даже подписал какую-то бумажку, где излагалось, что он теперь всё понял осознал и был готов сотрудничать с советским правительством, а потом погиб при загадочных обстоятельствах – вроде как выбросился из окна и якобы покончил с собой. Выбросился или выбросили – это до сих пор теперь большой вопрос. В общем, такая своеобразная у него была судьба. Кроме того, Савинков ещё и пописывал под псевдонимом Ропшин. У него есть книги «Конь бледный», «То, чего не было», «Конь вороной», а также его мемуары «Воспоминания террориста», как раз о своей террористической деятельности, в которой, между прочим, он никогда не раскаивался.

Савинкову, хотя он был его заместителем в военном министерстве, Керенский не очень доверял. Корнилов ему, наверное, доверял больше (тем более, что они были знакомы по 8-й армии и Юго-Западному фронту, где Савинков был комиссаром Временного правительства), но у него были к нему вопросы. Тем не менее, он вроде бы всё почти уладил, сказав, что сейчас Временное правительство примет решение о распространении смертной казни на все районы. Под это дело в Петроград должен был быть введён 3-й кавалерийский корпус. Корнилов считал, что изюминкой этого корпуса должна быть знаменитая Дикая дивизия, в которой служили, в основном, мусульмане, представители кавказских горцев. Ему казалось, что она в этом контексте логична, потому что это были люди в наименьшей степени культурно связанные с Петроградом, и он рассчитывал, что они уж точно не поддадутся разложению, поскольку после истории с поведением казаков в феврале 1917-го, к ним возникли определённые вопросы. Во главе всего этого дела Корнилов решил поставить командующего корпусом генерал-майора Александра Михайловича Крымова, тоже такого своеобразного персонажа, который в своё время участвовал в заговоре Гучкова против Императора, но здесь он был настроен прокорниловски и вполне государственно.

Всё казалось логично: войска вводятся, Корнилов начинает играть определённую политическую роль, большевиков начинают давить. Но при этом Керенский чувствовал, что это грозит его отодвиганием на вторые – третьи роли, чего он позволить себе, конечно, не мог. Многие в корниловском окружении совершенно не были настроены на то, чтобы это Временное правительство сохранять, и предпочитали, чтобы власть перешла к генералам. Причём некоторые даже самостоятельно готовили в пользу Корнилова какой-то переворот, хотя он об этом был, что называется ни сном, ни духом. Керенский, конечно же, испытывал беспокойство, не закончится ли с этим не только его политическая роль, но и, может быть, жизнь.

И тут на сцене появляется очень странный человек, который во всей этой истории сыграл роковую роль – Владимир Львов, недавний обер-прокурор Святейшего Синода, которого отставили от должности незадолго до этих событий, и, разумеется, на Керенского был очень обижен. Человек он был крайне мутный, премьеру Львову не родственник (он был из нетитулованного рода, тогда как премьер был князем, Рюриковичем – кстати, это последний Рюрикович, который управлял Россией в её истории). Многие считали его сумасшедшим, но если он таковым и был, то одним из самых эффективных в истории сумасшедших.

Сначала он заявился к Керенскому и сообщил ему о том, что представляет серьёзных больших людей и все эти большие люди согласны, что власть, конечно, надо передать Корнилову, а Керенский должен уйти подальше и не отсвечивать, но Корнилов готов на диалог. Львов предложил Керенскому от его имени поехать представителем к Главковерху для разговора. Керенский дал добро, но как-то внутренне напрягся.

После этого разговора Львов приехал к Корнилову и изложил ему историю о том, что его отправил Керенский, что идёт разговор о нескольких способах устройства государственной власти. При одном варианте Корнилов входит в правительство Керенского, при другом – Керенский уходит в отставку и передаёт Корнилову все полномочия. За какой вариант сам Корнилов? Лавр Георгиевич ответил, что и так хорошо и так хорошо, но, конечно, единоначалие лучше, но хорошо по любому.

После этого Львов снова отправляется к Керенскому и рассказывает ему уже в роли представителя Корнилова, о том, что тот требует его отставки в ультимативном виде. Дальше происходит совсем комический эпизод – Керенский вызывает по прямому проводу (это такой аппарат, где на каждом конце сидели радисты и отбивали сообщения азбукой Морзе по определённому коду, а на другом конце ленты другой радист считывал то, что там сказано – закрытая, но не телефонная, фактически, телеграфная связь, что важно, поскольку голоса не слышно) Корнилова и заявляет, что рядом с ним находится Львов (которого, на самом деле, рядом с ним не было), после чего спрашивает, подтверждает ли Корнилов полномочия Львова и то, о чём они говорили. Корнилов, думая, что речь идёт о согласовании ввода войск в Петроград, сообщил, что всё подтверждает, полномочия Львова тоже подтверждает. Керенский ещё передал несколько фраз от имени Львова. И вроде как получалось, что Керенский спрашивает Корнилова, подтверждает ли он свой ультиматум с требованием Керенского уйти в отставку, а Корнилов ему отвечает, что он подтверждает, что всё по плану введения войск в Петроград и введения смертной казни за измену готово. То есть это была совершенно безумная разводка, которая закончилась тем, что когда после этого Львов пришёл к Керенскому, тот попросил его ещё раз повторить то, что тот якобы предлагает от имени Корнилова, т.е. отставку Керенского, и Львов подтвердил, после чего немедленно был арестован.

Дальше, фактически, последовал государственный переворот, но не Корнилова, а Керенского. Собрав под это дело министров, Керенский рассказал о мятеже Корнилова, что якобы Корнилов двинул войска и требует отставки Временного правительства, революция и государство в опасности, «гидра контрреволюции подняла голову» и посему срочно нужно Временное правительство распустить и вместо него назначить Директорию из пяти человек в духе Французской революции XVIII века, во главе которой встал он сам. Кроме Керенского в Директорию вошли министр иностранных дел Михаил Терещенко, новый военный министр Александр Верховский, морской министр Дмитрий Вердеревский и министр почт и телеграфов Алексей Никитин. Фактически же была установлена диктатура Керенского.

При этом 3-й корпус генерала Крымова и Дикая дивизия продолжали двигаться на Петроград, но они-то двигались на помощь Временному правительству, а не с целью мятежа. И вдруг их начали останавливать, начали обвинять в мятеже, все левые газеты начали писать о «корниловском мятеже», после чего Корнилов обнародовал такую патетическую