Пушкин. Наше время. Встречи на корабле современности - Гаянэ Левоновна Степанян

ГС:

Мужчина же обычно женился после 30.

МВ:

Да-да. Это было шито совершенно белыми нитками, но Пушкин как раз ставил себе в заслугу, что он припер Дантеса к стенке и заставил его жениться. Сбыл с рук засидевшуюся родственницу, так сказать.

Тут еще надо напомнить, что две незамужние сестры Гончаровы, Екатерина и Александра, последний год жили в одной квартире с Пушкиными, внося часть оплаты. Сам Александр был не очень этим доволен, это создавало определенные бытовые неудобства и порождало оскорбительные для сестер сплетни о «трехбунчужном паше» Пушкине (историки до сих пор не знают и едва ли когда-нибудь узнают окончательный ответ на вопрос, в какой степени эти сплетни были справедливы) – но сестры никак не смогли бы найти себе женихов в Полотняном Заводе, и деваться было некуда. Так что Александр сбыл с рук свояченицу в прямом смысле.

ГС:

Счастья ей это не принесло.

МВ:

Ну, как посмотреть – принесло, не принесло… Вышла замуж за молодого красавца (с которым, вероятно, у нее и до всякой свадьбы был плотский роман), уже потеряв на то надежду; уехала с мужем подальше от тяжелых воспоминаний, родила ему четырех детей, которые тоже, как и у сестры Наташи, все стали взрослыми. Умерла последними родами, в 34 года – это, конечно, никак не назовешь «счастьем», но, увы, это тогда не было каким-то исключительным несчастьем. Обычная для того времени женская судьба, как ни грустно говорить.

ГС:

Да. Уже после женитьбы Дантес продолжил волочиться за Натальей.

МВ:

Свадьба состоялась 10 января 1837 года. То есть за 17 дней до дуэли. И ей предшествовали довольно жесткие переговоры. Дантес заявил (все это, естественно, устами Геккерна), что готов немедленно посвататься к Екатерине – но только если Пушкин отзовет вызов и объявит его не имевшим место. Потому что, дескать, не может же он жениться под дулом пистолета. Пушкин охотно на это согласился – потому что шила в мешке не утаишь: объявляй не объявляй, об имевшем место вызове все знали. И особо отметил в том самом январском письме Геккерну, которое и оказалось поводом для дуэли: «…Я заставил вашего сына играть роль столь гротескную и жалкую, что моя жена, удивленная такой пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может, и вызывала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в отвращении самом спокойном и вполне заслуженном» (Т. 10. С. 748).

А после свадьбы, когда Дантес пытался подкатиться к Пушкину со словами, что, мол, теперь мы будем дружить домами, по-родственному, Пушкин резко ответил, что нет, ничего общего между нами как не было, так и не будет.

ГС:

Атмосфера вокруг Пушкина невыносимая. Он всего лишь камер-юнкер, а враги у него – как у первого поэта. Посуди сама: и министр народного просвещения Уваров, и министр иностранных дел Нессельроде, и голландский посланник Геккерн. И с шефом жандармов, начальником Тайной канцелярии Бенкендорфом тоже все сложно. Многие ли камер-юнкеры могли похвастаться недоброжелателями такого уровня? С другой стороны, друзья Пушкина не одобряют его поведение. Они считают, что он как-то недостаточно дипломатичен и лоялен, что мог бы проявить больше терпения и понимания. Иными словами, они полагают, что он мог бы пойти на какие-то уступки.

МВ:

С третьей стороны, его начинают нещадно ругать литературные критики: уверять, что Пушкин исписался, что «променял свою золотую лиру на скрипучее перо журналиста», что его новые сочинения уже не так великолепны, как те, что были когда-то. То есть, грубо говоря, его не понимают. Не понимают его реализма, не понимают его отказа от романтизма. Происходит смена поколений. Это вещь естественная, и для Пушкина, как для представителя теперь уже старшего литературного поколения, крайне болезненная. Подобно тому как в личной жизни Пушкин оказался по другую сторону проблемы рогоносцев и любовников, теперь он оказался с другой стороны извечной проблемы отцов и детей. На него нападают, его обвиняют, его объявляют устаревшим. Это, конечно, болезненно, это обидно.

ГС:

Пушкин всегда очень смело относился к тому, что мы называем конвенцией между читателями и писателями. Он это демонстрирует уже в «Руслане и Людмиле» и не отказывается от своих экспериментов. Не намерен идти на уступки. Он вообще не из тех, кто подчиняется обстоятельствам, что в литературе, что в личной жизни.

МВ:

В клубке проблем, приведших к последней дуэли, есть еще одно измерение, о котором часто забывают, а зря. На Пушкине висят чудовищные долги, 136 тысяч рублей, из них 43 тысячи – казне. Притом что доходы от Кистеневки (выделенная ему часть болдинского имения) ничтожны и управление ею требует хлопот, на которые у него нет ни времени, ни желания, а назначенное Николаем жалованье камер-юнкера – пять тысяч. Вообще-то это совсем не мало. Вспомни: толстовский Иван Ильич был готов на любую службу, которая приносила бы ему пять тысяч жалованья. И это полвека спустя, с учетом инфляции. Но одно дело провинциальный чиновник, а другое дело – петербургский придворный. К тому же в июне 1835 года Пушкин пошел на отчаянный и беспрецедентный шаг: попросил у царя через Бенкендорфа жалованье за шесть лет вперед, то есть 30 тысяч на руки сразу. Николай просьбу удовлетворил, как удовлетворял он и раньше просьбу о ссуде в десять тысяч на печатание «Истории Пугачевского бунта» (хотя Минфин и выплачивал высочайше одобренный «транш» частями и со скрипом). Это дало временную передышку – но лишило будущих доходов. Вся надежда была на «Современник», но она оправдывалась туго. Пушкин все больше и больше запутывался в долгах. С ним случались натуральные истерики, о чем до нас дошли прямые свидетельства его сестры Ольги. Наталья Николаевна жаловалась родным, что порой не знает, как «вести дом», то есть хозяйство, и настойчиво напоминает о необходимости выделить ее долю наследства. Но дело идет ни шатко ни валко.

ГС:

И еще она писала, что Александр помогал ее семье и пора бы уже помочь ему.

МВ:

Это к вопросу о легкомысленности Натальи Николаевны. Какая, к черту, легкомысленность, у нее на руках трое детей, и четвертым она беременна (дочь Наталья родилась 23 мая 1836 года), она ведет дом, выкраивает деньги на хозяйство, куда ей до молодых офицеров. Просто времени нет. Пококетничать на балу – и только.

ГС:

Конечно. А Пушкин защищает дом, дом для него – это