Иностранная литература, 2023 № 06 - Журнал «Иностранная литература»

Крокодил был в паре метров от нас и не двигался. Прицеливаясь, я вспомнил о карабинерах там, на холме. Держал револьвер в руке и не стрелял.

Мул вилял хвостом, в который, похоже, ушел весь его ужас, верхняя губа у него слегка подрагивала. Он пристально смотрел на неизвестную бестию, охваченный почти человеческим страхом, и, казалось, не собирался двигаться с места, пока не поймет, что это такое перед ним. Я тоже не осмеливался шевельнуться, мы все замерли в ожидании. Но чего? Чего мы ждали? Мне подумалось, что мы ждем папашу или мамашу этой бестии.

А нужно было двигаться вперед. Однако оторвать взгляд от крокодила я не мог. Краем глаза я поглядывал по сторонам, прислушиваясь к малейшему шороху. Если появится большой крокодил, старейшина, знающий все о долине и даже немного о всемирной истории, то нам не спастись. Убежит разве один мул. А я, парализованный ужасом, наверное, останусь. Старый крокодил мог прийти не по воде, а по берегу, и замкнуть кольцо. А тогда, если хватит духу, что было сомнительно, придется броситься в воду по возможности подальше от молодого хищника и добираться до другого берега. И разве юный крокодил не бросится преследовать меня любопытства или шалости ради? А в воде кто уйдет от его молодых клыков? Осмелюсь ли я прикоснуться к этому скользкому и кожистому юному чудовищу?

Мы по-прежнему не двигались. Крокодил не шевелил даже кончиком хвоста, чего не удавалось мулу. Зато теперь я понял, чьими были те четкие следы, как бы оставленные бороной. Видно, он частенько проводил время на этом берегу, так как его нора находилась где-то недалеко, а значит, и родственнички тоже обретались поблизости.

А если мул заревет? Тогда крокодил стронется, и мне придется что-то предпринять. Не знаю, сколько времени мы оставались неподвижными, глядя друг на друга. Наконец крокодил направился в мою сторону и замер в двух шагах, задрав голову.

Он медленно двигал головой, охваченный унылым любопытством. Он не считал меня врагом. Мне были хорошо видны его острые зубки, длинные челюсти, иногда они захлопывались с сухим щелчком мастеровито сделанного дверного замка. Крокодил стоял неподвижно (мул тоже не смел шевельнуться), но его грязные бока трепетали. Возможно, он тоже задавался вопросом о причине затянувшегося ожидания. Предполагаю даже (хотя не знаю и знать не хочу привычек подобных бестий), что он просто хотел поиграть. Если бы я протянул ему руку, он откусил бы ее, тоже просто играя. Он был очень молод, река еще ничему не научила его, а я был первым человеком, которого он видел. Возможно, мой рост начинал вызывать у него некоторое подозрение. Я был очарован этим чудовищем, хотя думал только о том, как бы поскорее от него избавиться. Утренние события глубоко потрясли меня, но и зарядили новой нервной энергией. И тогда, видя, что этот доверчивый дракон не хватает меня за икры, я сказал себе, что нужно действовать, не теряя времени. Крокодил еле заметно шевелил челюстями и ни на секунду не сводил с меня глаз, да и я не решался отвести от него взгляд — из боязни нарушить временное перемирие. “Его любопытство, — думал я, — скоро перестанет быть созерцательным. Нужно действовать, но как?” Подсказку дал сам крокодил, подняв морду. Возможно, собираясь ринуться в атаку. Продолжая смотреть ему в глаза, я сделал пару шагов назад и выступил.

Бестия получила сильнейший удар ногой под нижнюю челюсть. Опершись на хвост, она описала полукруг и рухнула спиной в воду. Я видел ее напряженный в усилии беловатый живот, испещренный отвратительных цветов разводами, и скрюченные лапы. Затем крокодил исчез в поднятой пене, перевернулся, возможно, оглушенный или только удивленный, и ушел на глубину.

В свою очередь удивленный его бегством, я плюхнулся на песок, чувствуя, что не могу связно мыслить. Стал массировать лодыжку и громко разговаривать сам с собой, и не заметил Элиаса, спускавшегося по тропе и звавшего меня быстрыми заговорщицкими жестами. Подойдя ближе, он сказал, что карабинеры ушли, и можно возвращаться.

Теперь-то легко говорить обо всем случившемся в тот день. Вернувшись в селение, Элиас развязал свой вещмешок и достал из него сигареты и фруктовые и мясные консервы. Опьяненный первой затяжкой, я забыл спросить Йоханнеса, зачем приходили карабинеры. Я сделал это позже. Оказывается, их привлекли звуки выстрелов. То были мои выстрелы по воображаемому крокодилу. Карабинеры столкнулись с Элиасом и решили пойти за ним: добротная одежда мальчика и его битком набитый вещмешок вызывали подозрение. Но Элиас умел молчать, а старик повел себя наилучшим образом. Его пенсионное свидетельство было прочитано и одобрено.

На следующее утро, на рассвете, я собирался покинуть селение. Я был настолько воодушевлен, что решил испытать удачу, даже если дорога до Массауа очень длинна. Прощаясь с Йоханнесом, я был тверд в своем намерении уйти, однако зря я спросил старика, что бы он хотел получить от меня на память. Возвращая деньги, Йоханнес указал на наручные часы и сказал:

— Это.

Старик вперился в меня взглядом, но больше, чем бледность, меня выдало непроизвольное движение — я завел за спину руку с часами, которые женщина, побывав в селении, конечно же, показала. Когда ко мне вернулась способность говорить, я сказал:

— Пойдем.

И оставил старика одного возле могилы Мариам.

Из селения я не ушел. Не ушел, потому что Йоханнес признал существование Мариам и теперь должен был говорить о ней, и сказать, обоснована или нет моя зыбкая надежда. Когда через день (я не видел старика сутки) я спросил его обо всем том, что мне хотелось знать, он ничего не ответил. Я показал ему мои язвы, он покачал головой. Долго разглядывал их. Тем же вечером он приложил первую отвратительную примочку на мой живот и на руку. Всхлипывая, я принимал примочки, хоть и не верил в них, — это было невозможно, не могло быть правдой, что я могу излечиться. Отупев от всхлипов, я до рассвета провалялся в хижине (лучшей из всех).

Утром сорок первого дня я пошел по короткой тропе — сдаваться. Пожалуй, прятаться было бесполезно. Язвы заживали, Йоханнес не обманул. И все же на первом рисунке той книги была моя рука.

Проходя мимо могилы Мариам, я увидел, что она покрыта соломенной крышей, которую поддерживали жерди, оструганные стариком.

VII. Темные места

1

Когда пару дней спустя я поведал свою историю младшему лейтенанту, он не сказал ничего. Продолжил смотреть на долину, светлевшую под первыми рассветными лучами, взглянул на торчавшие напротив