Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

кого есть олово, они очень богаты. Мы не лезем в эту торговлю только потому, что у нас нет лишних средств, но я знаю, дядя, что это очень прибыльное дело. Я знаю, что лодки за оловом приходят из нижних земель всё время. На пристани в Лейденице, до фрахта, пудовая чушка олова стоит сто шесть талеров.

Волков кивает: да, да… Где-то-так. И продолжает:

— Они, эти туллингенские свиньи, ограбили меня, когда я вышел из ущелья Тельвис. Забрали два воза серебра, у меня даже не было возможности его посчитать, я торопился… — И тут генерал по изумлению на лице племянника понял, что тот уловил смысл этой беседы… — Да, я собираюсь воздать этим свиньям. Собираюсь забрать у них всё!

— О… Но это же… — Бруно не хотел, конечно, указывать своему знаменитому родствестнику… — Но, дядя, мне кажется, в Ланне могут на то обозлиться.

На что дядя отмахивается пренебрежительно:

— То не твоя забота, ты думай куда нам то олово деть?

— Куда деть? — Бруно задумывается, но всего на мгновение. — А сколько же его будет?

— Не знаю точно, две тысячи пудов, или три.

— Мы его продадим, — говорит, наконец, племянник. — Авось не зерно, амбары ему не нужны, пусть себе лежит и продаётся потихоньку. — И он прикидывает: — Две тысячи пудов, по сто шесть талеров… Это много больше, чем два воза серебра. — И в восхищении качает головой: — Уж ответят туллингенцы за свою наглость, так ответят.

Но дядя возвращает его на землю из мечтаний:

— Я не хочу месяцами распродавать это олово, я хочу отдать его сразу. Сразу получить деньги.

— Ну, если отдавать его с хорошими скидками… — начал было племянник.

— По сто талеров за пуд, — сразу перебил его барон. — И больше ни крейцера я не уступлю.

— По сто талеров за пуд, — Бруно задумчиво кивает головой. И размышляет: — Как только олово у нас будет… Я думаю, что оно по той цене разойдётся сразу.

Он продолжает:

— Послушайте дядя, а можно мне об этой вашей затее рассказать тестю?

— Нет, — Волков не был уверен, что слухи про его дело не разойдутся по округе, а случись такое, дойди те слухи до подворья, всё могло и сорваться. — Это только для твоих ушей.

— Хорошо, тогда я подыщу место под олово и найму пару барж. А как оно придёт, сразу начну торговать. Хотя… Складов снимать не стану. Думаю, что арендую какой-нибудь пирс, прямо с него и буду торговать. Если торговля пойдёт… А чего бы ей не пойти? Товар-то ходовой — что зимой, что летом, да ещё и со скидкой, так что мы будем с деньгами. — И тут он смотрит на дядю: — Но мне нужно знать, когда будет товар, и сколько его будет.

— Скоро, я тебе напишу за день до того.

— Лучше бы за два, — говорит Бруно. — Мне же баржи заказать надо, пригнать их в Лейдениц, пирс арендовать.

Волков некоторое время думает, а потом и говорит:

— Хорошо, два дня, но вы уже начинайте готовиться…

Тут появился дворовый мальчишка, остановился и ожидал в дверях, что господин его заметит, и тот обратил на него внимание:

— Госпожа Рене пожаловали.

— Видно матушка узнала, что я приехал, — говорит племянник.

— Зови её, — распоряжается генерал.

Тереза Рене, степенная и тихая женщина, одета была не очень богато, но опрятно. Первым делом она обняла сына, потом и брата.

— Матушка, всё ли у вас хорошо? — интересовался Бруно, держа мать за руку.

— Слава Богу, слава Богу, — отвечала ему мать.

— Как мои сёстры, как ваш супруг, не хворает ли кто?

— Да бережёт нас Господь, а ты как, твоя жена как, как новый дом?

— Ох, матушка, одни траты.

— Ты, я вижу… — Тереза трогает сына за бока и смеётся: — Потолстел, никак?

— Ой, матушка, — Бруно тоже улыбается. — Госпожа моя выгнала старую кухарку, наняла повара в новый дом. А повар с запада, искусен необыкновенно, готовит так, что мы толстеем всей семьёй…

— Ну и хорошо, полный — значит здоровый, — говорит Тереза, а сын у неё и спрашивает:

— Матушка, а вы за мной?

— Я и не знала, что ты тут, я к господину нашему. По делу одному.

— Ах, вот как, ну тогда я подожду вас, пойду пока с баронессой поговорю, — сказал Бруно и откланялся.

Вообще-то Тереза очень редко приходила к нему о чём-то его просить. Обычно заходила поболтать и выпить кофе, к которому она потихонечку пристрастилась. А тут вдруг «по делу». Обычно её просьбы касались лишь её детей, и посему Волков был немного удивлён этому визиту и почему-то подумал, что речь пойдёт о госпоже Ланге, с которой сестра его была довольно дружна несмотря на то, что дружба эта злила баронессу. И тогда генерал посадил сестру перед собой и спросил:

— Ну, говори, что случилось?

— Да я к вам из-за мужа, братец, — заискивающе, как бы стесняясь, начала Тереза.

— А что же он?

— Печален.

— Ах, печален, — он машет рукой, тут он ничего и знать не захотел. — Ты его жена, так и весели его, вон моя жена мне печалиться совсем не даёт, злит меня с утра до вечера. С нею не запечалишься.

— Да он думает, что вы его не любите.

— Не люблю?

— Ну, вот опять офицеры куда-то народ собирают, какое-то дело затевают… Что за дело, никто не знает. А вы его с собой не зовёте. Он же видит всё. Он сегодня поутру к Рохе поехал, поговорить, а тот ему сказал, что и его никуда не позвали. А Рохе-то что? Он вино пьёт с утра, а Арчибальд со вчерашнего дня ходит сам не свой, серый весь, сегодня на завтрак и сыра даже не поел, говорит не хочу…

«Сыра не поел».

Генерал едва сдерживается, чтобы не засмеяться. И после интересуется:

— Это он тебя послал?

— Нет, нет… Он, ежели узнает, что я к вам с тем пошла, так бранить меня ещё будет.

И это было правдой, Волков уже давно недолюбливал свояка. Но также правдой было и то, что он являлся мужем его сестры, настоящей сестры, с которой они нажили двух детей. А значит Рене, как не крути, часть его семьи. Тут Волков принимает для себя решение, но говорить о нём Терезе не собирается, а спрашивает про другое:

— А с деньгами у вас как?

— Господь охраняет. Не бедствуем. Спасибо вам, братец, — сразу заверяет его сестра. — И надел нам приносит, и лужок с коровками, и у супруга моего есть сбережения, но их мы не тратим, мне же Бруно всё время денег