Мелодия огня и ветра. Том 1 - Акили

мертвецы… на этой самой дороге, где лунной ночью Сюн когда-то расстался с Лань. Теперь путь горел в красном закатном солнце и вёл туда, где догорало пламя. Едкий столб дыма поднимался от деревни.

Остовы домов чадили, как факелы, ограды огородов и курятников сломаны. Скамейки, на которых обычно сидят и беседуют люди, обуглились. Не слышно ни звука — ни лая собак, ни крика петухов, ни скрипа телег, ни людских разговоров. Останки деревни накрыла вязкая и душная тишина.

Сюн спрыгнул с лошади и прошёл между почерневшими стенами. Они ещё были тёплыми и крошились от прикосновения, оставляя на пальцах угольную крошку. За спиной что-то бухнуло. Сюн резко обернулся, но это лишь упала обугленная балка. Сюн не встретил никого, и сердце обдало прохладой облегчения: должно быть, все местные жители убежали, когда рядом занялась битва. Но тут он выглянул из-за угла. В ноздри ударил удушающий смрад смерти. Сердце бухнуло вниз и сжалось. Сюн в ужасе отшатнулся. Перед ним раскинулась улица мёртвых.

Вэй прискакал следом. Он понял, куда отправился Сюн, а потому просто ехал на дым… дым, к которому примешался запах крови. Вэй нашёл брата на главной улице. Он ползал на коленях от одного трупа к другому, переворачивал их на спины резким отчаянным движением, потом оставлял и принимался за следующий, отгонял от них ворон. Его белые одежды потемнели от грязи и чужой крови, но Сюн не обращал внимания, а продолжал вглядываться в мёртвые лица. Женские лица.

Вэй вдруг понял, кого он ищет. Этими порывистыми движениями, с этим отчаянным блеском в глазах, замирая перед каждым телом и задерживая дыхание. Вэй неподвижно сидел на лошади и наблюдал. Когда улица мёртвых закончилась, и все тела лежали на спине, пустыми глазами взирая в небеса, Сюнлин поднялся на ноги. Он так и стоял в тишине посреди мёртвых как призрак. Вэй спешился и ласково положил руку ему на плечо.

— Отсутствие новостей — тоже хорошая новость. Ведь так?

— Я… ещё проверю в других местах, — пробормотал Сюн.

— Ладно…

Вэй не стал мешать и просто пошёл за ним.

Ещё несколько обгоревших тел Сюн нашёл в домах. Некоторые было не опознать. Он прошёл вдоль длинной стены сарая, аккуратно ступая по огородным тропинкам, не задевая грядки. Вышел из-за дома и застыл. Бросился вперёд.

Вэй смотрел на трупы, и внутри разливалась горькая печаль. Не так давно на родине он проезжал мимо селения, в котором побывали солдаты Редаута. У дороги он заметил раненую девушку, она держалась за рукоять ножа, торчащего из её живота. Вэй попытался помочь, но оказалось, что эту рану она нанесла себе сама. Её изнасиловал солдат, и она понесла. Теперь в отчаянной истерии девушка пыталась вырезать из себя этот плод.

Сколько бы Вэй ни пытался отобрать у неё нож, сколько бы ни уговаривал, девушка вцепилась в рукоятку и продолжала вгонять лезвие всё глубже, кричать о своей беде, то хохоча, то заливаясь слезами. И в конце концов умерла. Вэй сидел рядом и смотрел на свои ладони, испачканные в её крови. Жжение в глазах грозило вылиться в слёзы. Отвернулся. Не смог больше смотреть. Только сдёрнул с плеч плащ и накрыл её тело.

Вэй оглянулся и понял, что потерял Сюна из виду. А когда нашёл, то увидел, что Сюн склонился над девушкой лет семнадцати с каштановыми волосами. На животе у неё расплылось алое пятно, а вокруг разбросаны цветы одуванчика и недоплетённый венок. Сюн смотрел печально, но по-своему спокойно. Это не Лань.

До Вэя доходили новости, что принц Гален захватил крупный шуйфенский город, но не смог удержать и, отступая, предал его мечу вместе со всеми жителями. Неподалёку располагался гарнизон, и многие из тамошних солдат были родом из этого города. Там жили их семьи. Вэй слышал разговоры в армии, что князь обещал им отмщение и специально отправил тех солдат на передовую с наказом: «Можете сделать с Редаутом всё, что он сделал с вашими семьями».

И теперь таких кровавых поселения два. С обеих сторон границы.

Вэй с грустью взглянул на девушку. Пока идёт война, такие трагедии будут множиться. Сердца многих закалятся и зачерствеют. И как всё это остановить?

Сюн потёр глаза и глубоко выдохнул. Затем сложил руки девушки у неё на груди, надел ей на голову венок, словно тиару, и вложил в ладони одуванчик. А потом достал флейту и сыграл для неё невыразимо печальную мелодию, словно провожал её душу на тот свет.

* * *

Гален сидел на подоконнике и плевал наружу. Раньше это было его с Ейлин любимой забавой — попасть плевком в проходящих внизу, но сегодня Галену безразлично всё.

У него почти, почти получилось! Он почти оттяпал крупный кусок от Шуйфена, который всегда мозолил Редауту глаза. И так провалиться! Если бы у Галена была настоящая армия, а не кучка неумех, что отец выделил каждому принцу, это Шуйфен бы сейчас кусал локти. Но нет, отец держит основные войска при себе и наслаждается представлением из столицы, в то время как его сыновья ни с чем должны завоёвывать континент.

«У Айварса получается», — мелькнула непрошенная мысль. Айварс использует не подачки отца, а собственные силы. Как он незаметно нарастил такое влияние? Откуда у него собственные войска? Явно не один год взращивал Тц!

Если б Гален знал про них раньше, то непременно бы намекнул отцу, что тут чужая армия на его территории нарисовалась. Но теперь это обернулось для Айварса колоссальным преимуществом, а Гален сидит на окне и плюётся. Нет, отец точно всё знал и нарочно оставил Айварса с козырями, а над остальными просто смеётся и издевается! И Айварс издевается: «Тебе не надоело позориться?» Хн!

— Я окуну твою высокомерную рожу в дерьмо! — крикнул в окно Гален.

— Надеюсь, отец тебя не слышал, а то вдруг на свой счёт примет. Мало ли.

Ейлин стояла позади со скрещенными на груди руками. Ей не меньше, чем Галену, было досадно от провала. Но Шуйфен стянул к городу столько сил, что там выстояла бы только регулярная армия, а не те несколько отрядов, чтобы были с Галеном.

Наверняка император это и сам понимает, а потому на этот раз даже ничего не сказал, а просто игнорировал Галена, словно того не существует. Впрочем, нет. Одно слово он всё же произнёс: «Позор». На фоне «Сносно» для Айварса, это слово стало для Галена чуть ли не больнее пытки огнём.

— Ейлин, вали в куклы играть! — зло огрызнулся Гален.

Он всегда