О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

Основные положения концепции, которой придерживаются ученые XIX века, заключаются в следующем: два разнополых человека отличаются друг от друга не только своими репродуктивными органами, «все другие системы их организма хоть и аналогичны, но несут на себе отпечаток их половой принадлежности». Эту точку зрения излагает Николя-Филибер Аделон в своей работе «Физиология человека» в 1824 году. У мужчин лучше развиты мышцы, а у женщин — нервная система, вследствие чего у них сильнее проявляются невротические реакции. Нервная система отвечает за чувствительность, поэтому выражение «она вся на нервах» употребляется только в женском роде. Даже законодательная власть признает это различие между людьми разного пола, закрепляя его в основах брака:

«Природа сотворила их такими разными только для того, чтобы их соединить. Различие, которое существует между ними, должно выражается в их взаимных правах и обязанностях. […] Мужчина должен проявлять со своей стороны силу и смелость, а женщина — скромность и стыдливость».

Женская стыдливость, которой энциклопедисты нанесли большой ущерб, возвращает свою силу и начинает играть первостепенную роль в возникновении сексуального желания у мужчины. «Самое действенное средство пробудить эту [мужскую] силу — дать почувствовать ее необходимость, оказывая сопротивление», — пишет Жан-Жак Руссо в романе «Эмиль». Непристойные романы времен французской революции 1789 года следуют этой тенденции: личность женщины низводится до исполнения пассивной роли перед сверхмужчиной, она снова действует в рамках так хорошо забытой стыдливости, присущей принцессам и королевам. Этот сверхмужчина, конечно, является «бесштанным» во всех смыслах этого слова: распутный аристократ уступает место санкюлоту — герою революции, который покоряет женщину, как Бастилию. Роман «Эхо сладострастия» (1792) доводит этот миф до карикатуры. Молодая женщина, которая замужем за патриотом, 14 июля 1789 года ожидает, что он вернется домой сильным и мужественным, как Геркулес.

По меньшей мере, кажется щекотливой мысль о том, что она представляет себе мужчину, который должен улечься с ней в кровать и приняться покорять ее сразу же после взятия Бастилии, обратив в бегство деспотизм: существует полная уверенность в том, что воспрянувшие духом мужчины-полубоги очень привлекательны в сексуальном смысле.

В жанре непристойного романа того времени существует тенденция изображать такого «мужественного полубога, подобного Геркулесу» противоположностью «обрюзгшему, постаревшему и хилому аристократу», — комментирует этот роман Антуан де Бек в своей книге «Работы неизвестных авторов XVIII века» (1987). Но по отношению как к одному, так и к другому женщина вновь проявляет стыдливость, предписанную законом природы.

Именно с этой точки зрения невидимый покров вновь допускает наготу. Но, в отличие от классических представлений предшественников, убежденных в том, что этот покров является неотъемлемым качеством женщины, XIX век считает, что он связан со взглядом другого человека, разделяя мнение тех, кто должен проникнуть в саму суть природы, независимо от хитросплетений цивилизации: высокообразованных людей (ученых, врачей и т. д.), людей, имеющих отношение к искусству (литераторов, живописцев или скульпторов), а также судей.

ПЕРВЫЙ ПОКРОВ: ЗАКОН

10 мая 1794 года, когда тридцатилетняя Елизавета, сестра Людовика XVI, восходит на эшафот, палач, связывая ей руки, приподнимает уголок ее косынки. Молодая женщина «спокойным голосом, который, казалось, исходит из потустороннего мира», просит его: «Прошу вас, во имя стыдливости, прикройте мне грудь». Эти слова распространились повсюду благодаря мадам де Серили, осужденной в тот же день, но условно, по причине ее беременности. С точки зрения роялистов, лубочный образ Великой французской революции ассоциируется с толпой разбушевавшихся людей, забывших всякий стыд, которые изобрели так называемую «патриотическую порку», чтобы заставить замолчать тайных эгерий целомудрия. Революционеры, напротив, видят в таких действиях освобождение от распутной аристократии во имя стыдливости: мифу о Елизавете противопоставляется миф о Марии-Антуанетте, которую добродетель республиканцев сделала мишенью памфлетов. Благодаря стараниям как той, так и другой стороны разрыв между Старым и Новым Режимами произошел также во имя целомудрия.

Добродетель республиканцев

Франция, охваченная революцией, целомудренна и стыдлива, несмотря на приписываемую ей бесшабашную либерализацию идей и нравов. Главной добродетелью молодого поколения считается приличие, залог чистоты сердца: для юноши оно заключается в проявлении тонкого баланса между спокойствием и самоуверенностью, без наглости; для девушки — в степенном поведении. «Девушка скромна и стыдлива, и это выражается в ее лице, взгляде, жестах», — пишет Луи-Марин Энрикез в своей работе «Принципы приличия республиканцев». Именно ради соблюдения приличия «молодой республиканец должен искать уединенное место, чтобы искупаться в реке», «он всегда должен носить рубашку», — продолжает Николя Прево в работе «Истинные правила приличия республиканцев для молодых граждан и гражданок» (1794). Что касается женщины, то самой ценной ее добродетелью является скромность: «Душевная чистота и искренность — главный удел твоего пола».

Впервые со времен римского культа Стыдливости это качество становится объектом популярного десятидневного праздника, когда каждый из дней посвящен отдельно взятой добродетели (Милосердию, Сыновней любви, Стыдливости). Кристоф Опуа предлагает в 1795 году проект церемонии для Национального конвента. Она должна была состояться в храме Разума в последний день декады флореаля (восьмого месяца по специальному республиканскому календарю, отсчет лет в котором начинался с 22 сентября 1792 года, даты упразднения королевской власти и провозглашения республики). Девушки не старше шестнадцати лет в белых платьях, с вуалями, ниспадающими на лоб, увенчанные розами, движутся вместе с юношами (возраст не указан), несущими плакат с надписью: «Во имя целомудрия». Процессия проходит в сопровождении Гимна Высшему Существу, прославляющего это «естественное чувство, которое так необходимо при всех правлениях, и особенно для поддержки Республики». В данном случае речь идет лишь о стыдливости и целомудрии женщин и молодых людей, как юношей, так и девушек. «Стыдливость следует за женщиной в лоно семьи», целомудрие матерей становится зеркалом для целомудрия девушек. Богиня сойдет с небес только для них: «Стыдливость! Дочь природы! Скоро твоя пунцовость станет лучшим нарядом и самыми очаровательными румянами прекрасного пола». Заметим, однако, что и «мужчина приобретает многое благодаря своей стыдливости; она дает ему чувство самоуважения и в то же время уважение со стороны других»: революционная добродетель, наконец, желает, чтобы ее считали не только женской.

Претворился ли в жизнь проект этого праздника? Речь на тему стыдливости была прочитана несколькими месяцами ранее в храме Разума, 20 вандемьера (первого месяца республиканского календаря) III года гражданином Сен-Жаном — профессором истории народов в Национальном коллеже Тулузы. Он называет стыдливость качеством, присущим людям любого возраста и пола, и считает, что к ней нельзя относиться как к предрассудку, она не должна зависеть от «переменчивости моды, сиюминутных капризов и уловок кокеток, от прихотей