Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

изучении внешней, формальной стороны. В рамках же лингвистического анализа (в частности, в областях фонологического и синтаксического анализа, которых мы коснулись выше) как формальная, так и содержательная сторона изучаемых языковых фактов являются лингвистическими категориями и как таковые в равной мере требуют пристального внимания со стороны исследователя.

В.М. Солнцев.

ЗНАКОВОСТЬ ЯЗЫКА И МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ

1

Понимание языка как системы знаков, а единиц языка и их комбинаций соответственно как различного рода знаков получило за последние десятилетия широкое распространение в теоретическом языкознании. При таком подходе к языку и его единицам понятия знака и единицы языка (исключая фонему) по сути дела совпадают. В частности, тождественными оказываются понятия знака и слова. Несмотря на довольно обширные исследования этой проблемы, целый ряд моментов остается не вполне ясным. Так, в частности, при отождествлении слова и знака остается невыясненным соотношение таких свойств знака, как конвенциональность и немотивированность с отражательным характером значения и понятия, выражаемых словом. Требуется дальнейшее изучение проблемы знаковости языка и понимания слова как знака в гносеологическом плане.

Настоящая статья представляет собой попытку рассмотрения проблемы знаковости языка в свете марксистско-ленинской гносеологии. Рассмотрение проблемы знаковости в языке в свете теории отражения предполагает анализ понятия знака вообще и основных единиц языка (слова, морфемы, фонемы) в аспекте этой теории с последующим сопоставлением свойств знака и свойств единиц языка.

Теория отражения, органически связанная с материалистическим пониманием мира, является основой теории познания диалектического материализма, поскольку, как подчеркивал В.И. Ленин,

«в основе теории познания диалектического материализма лежит признание внешнего мира и отражения его в человеческой голове»[368].

Неоднократно обращаясь к проблеме отражения внешнего мира в понятиях и представлениях людей и применяя принцип отражения к анализу всех форм познания и человеческого знания вообще, В.И. Ленин подробно обосновал и развил теорию отражения в своих работах и прежде всего в таких как «Материализм и эмпириокритицизм» и «Философские тетради».

Согласно ленинской теории отражения, ощущения, восприятия и представления субъекта являются результатом воздействия материи на органы чувств и представляют, как говорил В.И. Ленин, «субъективный образ объективного мира». В соответствии с этим понятия и представления людей, как и все мышление, суть приблизительные копии, снимки, образы объективной реальности.

«Познание – пишет В.И. Ленин, – есть отражение человеком природы»[369].

Подчеркивая, что сущностью отражения является образование в мозгу человека копий, снимков, образов и т.п., Ленин никогда не сводил отражение к буквальному зеркальному отображению. Он отмечал, что

«предметы наших представлений отличаются от наших представлений…»[370]

и что

«подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (= понятие) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни…»[371]

Согласно В.И. Ленину, образование значений слов, во-первых, есть отражение и, во-вторых, не сводится целиком к «зеркально-мертвому» отражению,

«ибо и в самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее („стол“ вообще) есть известный кусочек фантазии»[372].

Главное в ленинском понимании принципа отражения заключается в признании:

а) детерминированности отображения отображаемым и

б) вытекающего отсюда соответствия отображения отображаемому или причинной связи отображения с отображаемым.

В.И. Ленин четко противопоставлял отражательные категории: ощущение, образ, представление и т.п. знакам или символам. Критикуя «теорию символов» (или иероглифов) Гельмгольца за уступки агностицизму, В.И. Ленин писал:

«Если ощущения не суть образы вещей, а только знаки или символы, не имеющие „никакого сходства“ с ними, то исходная материалистическая посылка Гельмгольца подрывается…»[373]

Знаки или символы для В.И. Ленина, таким образом, не имеют «никакого сходства» с соответствующими вещами.

2

Таковы, как мне кажется, некоторые основные положения теории отражения, с учетом которых ниже будет рассмотрена проблема знаковости языка.

Рассмотрение знаковости языка с точки зрения марксистской гносеологии требует анализа с позиций теории отражения ряда основных идей о знаковости языка Ф. де Соссюра, основателя современной теории знаковости языка, на которую ссылаются почти все авторы, касающиеся проблемы знаковости.

В лингвистической литературе широко распространено пирсовское определение знака, согласно которому знак есть

«нечто заменяющее для кого-либо что-либо по некоторому свойству или способности»[374],

т.е. знаком является все – по чему можно судить о чем-либо другом. Определение Пирса включает в число знаков широкий круг объектов, которые классифицируются на три группы:

1) знаки – изображения (icon),

2) знаки – индикаторы (index) и

3) знаки – символы (symbol).

Иногда эти три группы знаков объединяют в две:

1) знаки, связанные с тем, что они обозначают причинными отношениями или отношениями детерминации и

2) знаки, не связанные с тем, что они обозначают, причинными отношениями или отношениями детерминации[375].

К числу первых относят различного рода признаки или симптомы каких-либо явлений (дым в лесу как признак костра и т.п.), а также различного рода изображения предметов – фотографии, отпечатки пальцев и т.п.

С нашей точки зрения, понятие «знак» в научной литературе употребляется слишком широко. Термин знак обозначает как собственно «условные знаки», так и «безусловные знаки», т.е. различного рода признаки и свойства предметов, по которым мы судим о предметах.

Знаками в терминологическом смысле слова, по-видимому, целесообразно называть предметы, которые обозначают другие предметы не в силу своих природных свойств, а в силу того, что они, эти предметы, наделены людьми свойством обозначать какие-то другие предметы. Такие знаки являются условными знаками, поскольку кто-то уславливается (сознательно или стихийно) об их знаковом использовании. Знак вообще можно определить как некоторый кусочек материи, отвечающий двум требованиям: во-первых, он обозначает нечто, находящееся вне его и, во-вторых, не связан с обозначаемым естественной или причинной связью. Тем самым знак обладает:

а) знаковой функцией (указание на что-либо) и

б) свойством конвенциональности.

Что касается «безусловных знаков», то они, по сути дела, являются различными признаками и симптомами каких-либо предметов или явлений. Такого рода предметы являются не знаками, а именно признаками или изображениями (близко или отдаленно сходными) других предметов. Поэтому они и связаны с этими предметами причинными отношениями или отношениями сходства. Поскольку же они позволяют судить о чем-либо находящемся вне их, постольку, по-видимому, можно говорить об их знаковом использовании.

Однако знаковое использование отнюдь не превращает предмет в знак. Во всех тех случаях, когда мы по следствию судим о недоступной прямому наблюдению или восприятию причине, по-видимому, возникает ситуация, сходная со знаковой ситуацией, что, однако, не дает оснований называть следствие знаком причины. Признак или свойство предмета уподобляются знаку лишь в том случае, когда воспринятыми