Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

сложный с гносеологической точки зрения вопрос о том, каким образом идеальное, которое представляет собой функцию мозга (а отражение и есть такое идеальное), может «существовать» на базе неживой материи, например звуков. Эта проблема должна быть рассмотрена особо в свете теории отражения и теории информации. Заметим здесь, что идеальное, чем является значение, существует в мыслящем мозгу. Звучание же, существуя объективно вне субъекта, есть средство указания на это идеальное и тем самым есть средство его сохранения и передачи.

Можно констатировать, что тезис о двусторонности знака и соответственно, о знаковости слова в целом (а не только его звучания, как утверждаем мы) обосновывается путем признания знакового значения отношением знака к предмету обозначения.

В свете этого тезиса отпадает необходимость говорить о том, что, если знак в целом произволен, то его стороны могут быть непроизвольны. Все как будто бы встает на свои места, поскольку значение знака есть отношение или связь обозначающего и предмета обозначения, а эта связь собственно является произвольной.

3

Предположим, что мы согласимся с положением о том, что значение знака вообще и слова как знака в частности есть отношение, связь, или отнесенность к предмету обозначения.

В таком случае возникает вопрос, чем различаются отношения звуков с-т-о-л, с-т-у-л, д-о-м и т.п. и соответствующих предметов обозначения (будь то понятия о предметах или сами предметы)?

Вряд ли возможно указать, чем характер отношений этих звуковых комплексов к предметам обозначения различен. Рассмотрим схему:

{с-т-о-л ← отнесенность (связь, отношение) → «стол» (понятие) ↔ «стол» (реальные столы)

с-т-у-л ← отнесенность (связь, отношение) → «стул» (понятие) ↔ «стул» (реальные стулья)

д-о-м ← отнесенность (связь, отношение) → «дом» (понятие) ↔ «дом» (реальные дома)}

В трех приведенных случаях, по-видимому, следует говорить о том, что характер отнесенности соответствующих звуковых комплексов к предмету обозначения принципиально одинаков. Во всех трех случаях мы имеем одни и те же компоненты: звуки, понятия, реальные предметы. Структура, т.е. схема зависимостей, во всех случаях изоморфна, что наглядно иллюстрируется нашим чертежом. Чем же различаются эти три случая? Они различаются своими компонентами:

а) звуками (с-т-о-л, с-т-у-л, д-о-м);

б) выражаемыми понятиями («стол», «стул», «дом»);

в) обозначаемыми реальными предметами (класс столов, класс стульев, класс домов).

Различие знаков определяется не тем, что у них разные отношения с предметами обозначения (в широком смысле – с означаемым), а тем, что разные знаки представлены разными комплексами звуков, иначе говоря, они различаются своим материальным обликом и тем, что у них имеются различные обозначаемые. Ведущая роль в различении знаков принадлежит означаемому.

Нужно более подробно рассмотреть строение и состав означаемых, поскольку «значение» знака связывается именно с понятием означаемого.

В общей форме отношение между знаком и означаемым можно изобразить в виде следующей схемы:

знак (означающее) означаемое с-т-о-л (звуковая материя) «стол» (понятие) «стол» (реальное множество столов) сознание мозг

В конечном итоге знаки используются для обозначения тех или иных конкретных предметов (на схеме: конкретные столы).

Связь между знаком, который представляет собой конкретный предмет (на схеме: звуки с-т-о-л) и предметом обозначения устанавливается сознанием (человека или совокупности людей), которое вырабатывает понятие или представление об обозначаемом предмете. Это понятие или представление опосредствует связь между двумя предметами – знаком и предметом обозначения. Понятие само входит в обозначаемое знаком. Благодаря наличию понятия, в котором отражен «стол вообще» или класс конкретных столов, знак может быть указателем любого конкретного стола. Понятие есть продукт сознания, который служит посредником между конкретным знаком и конкретным предметом[398]. Общественная практика закрепляет понятие за знаком, придает знаку обобщающий характер (т.е. делает его приложимым к любому предмету данного класса, отраженного в понятии) и становится значением знака.

В нашем рассуждении простоты ради понятие было приравнено к значению (или наоборот значение приравнено к понятию). Между категорией понятие и категорией значение тем не менее следует проводить различие.

Общим для этих двух категорий является то, что обе они суть отражательные категории.

Собственно это и позволило нам временно приравнять их. Различие между понятием и значением состоит в том, что значение есть «упрощенное понятие», есть стабильное в понятии, есть тот минимум признаков понятия, который необходим, чтобы данный знак приобрел общественную значимость.

В термине значение есть тот минимум признаков понятия, который делает слово понятным и позволяет ему функционировать в речи. С учетом этих ограничений значение можно определять как категорию однородную[399] с понятием.

Что касается термина понятие, то это логическая категория, обозначающая одну из форм мышления, в которой осуществляется обобщенное отражение того или иного класса предметов. Содержание и объем понятия все время меняются по мере углубления знания людей о внешнем мире. Так, например, изменяется содержание понятия «движение». Для существования слова «движение» вполне достаточен какой-то минимум более или менее постоянных признаков понятия «движения», который закрепляется за данным звуковым комплексом в виде его значения. Разумеется, значения также меняются, хотя и не так быстро, как понятия.

Благодаря наличию значения у слова движение этим словом могут пользоваться люди, которые отнюдь не представляют себе ясно научное содержание понятия «движения».

Схематически соотношение значения и понятия можно изобразить следующим образом:

{звуковая материя → знак

значение →

понятие →}

Характеристика значения как отражательной категории однородной с понятием, как будто бы противоречит таким случаям, когда, по выражению В.А. Звегинцева, невозможно «докопаться до понятийной основы слова». Отметив интерес лингвистов и философов к проблеме связи лексического значения с понятием, В.А. Звегинцев пишет:

«Ведь даже не вооруженному никакими лингвистическими знаниями глазу ясно, что эти отношения (т.е. значений и понятий. – В.С.) строятся далеко не равнотипным образом у таких слов, как душенька, у которого до понятийной основы и не докопаешься, и монада, „значение“ которого полностью растворяется в научном понятии»[400].

Случаи типа душенька относятся к случаям переносного, метафорического употребления слов. Эти случаи всегда производны, вторичны (а то и третичны) по отношению к нормальным случаям, составляющим основу всякого языка. Это особая проблема, от которой временно можно отвлечься, разбирая исходное устройство единиц языка с точки зрения знаковости. Здесь можно лишь отметить, что независимо от происхождения