53 самых живучих мифа атеизма о христианстве - Александр Монович Станкевичюс

например, млекопитающих. Могут возразить, что подобное будет вмешательством в жестокий ход эволюции. Но что это за вмешательство, какого рода? Вмешательство разума, который сам является продуктом эволюции. Разве нет? Вмешательство организма, который, опять же, эволюционным путем стал таким добрым и не терпящим страданий, что прекратил их, помог их преодолеть другим видам? Ничего постороннего тут нет — естественный ход эволюции сохраняется. Или, может, атеисты готовы сделать заявление о том, что разум не является естественно появившимся в ходе отбора?

Также сами по себе смерть, паразиты, личинки, отложенные в телах других, не являются, собственно, злом, так как зло проявляется извне разумного существа, а не является чем-то абсолютным. Человек может дать оценку жестокости львов во время охоты по отношению к буйволам (например) как проявление зла в мире, но это не делает львов злыми и не делает подобные явления злом. У природы нет души, обратное заявление — язычество.

В конце концов, гравитация, как основополагающий закон физики, тоже несет страдания живому: падение тяжелых предметов на голову, скорее всего, приведет к смерти животного или сильной травме, или падение с обрыва также не несет ничего хорошего. Падение астероидов на Землю тоже не слишком большое счастье для живого мира. Но мы же не делаем вывод, что гравитация несовместима с теизмом и благим Богом.

Вообще, к природе неуместно применять нравственные критерии добра и зла, так как они существуют только в мире самосознания, а в мире самосознания обитает лишь человек. Мы говорим о «зле» и «жестокости» в природе задним числом, применяя подобные критерии к тем, кто таких критериев не знает.

Атеистические философы преувеличивают и значение случайности, которая отнюдь не настолько всеобъемлюща, а действует лишь в рамках вполне определенных (в конце концов, все обусловлено тем, что было у Вселенной в «запасе» с момента ее рождения, тут они наталкиваются на свои же грабли: все, что есть, уже обусловлено тем, что могло быть и, при определенной вероятности, должно быть).

Наконец, Докинз не дает объяснения, по какой причине у генов заложено такое самосохранение, зачем это вообще столь необходимо, почему виды так стремятся выжить в мире страданий и жестокости. Безусловно, мы можем принять, что у Вселенной нет разума, но нет и безрассудной неразумности. Выдвинув идею о простом стремлении к самосохранению, необходимо ее достаточным образом обосновать.

2. Материалистическое толкование теории эволюции затрагивает все же не Бога вообще, не христианство вообще, а определенное представление о Боге и определенные концепции, принятые в некоторых христианских кругах. Так, согласно христианской концепции акциденций (лат. accidentia — случай, случайность, пер. с греч. συμβεβηκός), Бог придал всему сущему элементы случайности, т. е. как человек обладает свободой воли, так и материя имеет определенную свободу порождать что-либо. Эта концепция появилась за сотни лет до теории эволюции и не является попыткой объяснить эволюцию современным христианством. Фома Аквинат даже писал, что совершенство целого невозможно без ущербности некоторых частей, из чего можно сделать вывод, что страдания и жестокость в живом мире, подчиняющемся законам эволюции, вряд ли удивили бы Фому. Таким образом, против этой концепции материалистические концепции Докинза и Деннета совершенно несостоятельны. Зато они убедительно работают против младоземельных неопротестантских концепций, против научного креационизма и против наивной версии разумного замысла.

3. Христианство вряд ли вообще можно обвинить в том, что ему свойственен взгляд на мир как на некий готовый продукт, сотворенный некогда Богом и с тех пор пребывающий неизменным, совершенный и упорядоченный. Хотя такая концепция имеет место в рамках христианской интеллектуальной мысли, это всего лишь одна из многих концепций, а не единственная и общепринятая.

Во-первых, из нашей веры в грехопадение никак не следует вера в гармоничный совершенный мир. Даже принимая во внимание то, что грехопадение человека произошло в позднее время существования Вселенной, когда уже существовала жизнь, мы можем вспомнить, что зло существовало в лице падших ангелов.

Во-вторых, наше богословие и наше Писание никак не утверждают окончательную завершенность мира, отрицающую дальнейшие изменения и творения (например, в первой главе Бытия Бог творит буквально через уже сотворенное, потому что там использованы слова «да произрастит земля»; «да произведет вода»; «да произведет земля», это намекает на процесс, а не на моментальное появление, причем процесс совместного участия Бога и Его творения).

Творческая деятельность Бога разделяется в христианском богословии на три аспекта:

— первоначальное творение (creatio originalis);

— продолжение творения (creatio continua);

— новое творение, осуществление творения (creatio nova).

В-третьих, теория эволюции является частью христианской культуры. Сама идея об изменении видов появилась до Дарвина, и нет сомнений: это неслучайно, что она появилась в рамках христианского мира. Она бы не смогла появиться в Китае, где существовала идея о постоянном сохранении статус-кво, отсюда их внимание к обрядам и сохранению власти императора, так как китайский император, будучи сыном Неба, является гарантом гармонии и существующего порядка. Не возникла бы она и в Индии: индийская ментальность почти не поддается переменам, недаром кастовая система даже сегодня сохранила все свои позиции во всех сферах жизни индусов. В Африке и Америке теории эволюции просто не на чем было возникать, учитывая, какими матерыми язычниками были местные племена. Вера в духов и живую природу никогда не родит концепцию эволюции. Не является эволюционная концепция и атеистической, поскольку известные нам атеистические концепции до XIX в. были основаны на вечности материи. В-четвертых, противоположная крайность, где мир хаотичен и не упорядочен, также не имеет оснований, так как мир все же следует определенному порядку и направлению, причинам и следствиям. Такая крайность так же не свойственна христианской религии. Я хочу сказать, что христианство придерживается некой золотой середины: признавая упорядоченность мира, определенную гармонию в нем, христианство не считает, что этот мир должен быть идеальным, так как иначе нам незачем было бы стремиться стать наследниками Нового мира после Страшного Суда. Все сущее благо потому, что является творением Бога, но не само по себе является благом, вещи благи потому, что существуют, но не потому, что благи сами по себе. Таким образом, паразитизм и жестокость в живом мире вовсе не необходимость. Бог — не механик, который распределяет давление в трубах и нажимает на рычаги Вселенной, иначе пришлось бы признать, что Бог «повязан» собственным творением, а Он независим ни от чего. Такая зависимость не свойственна христианскому взгляду на Бога и Его планы в отношении творения, так как мы считаем, что Бог наделил человека свободной волей, а остальное творение — некоторыми элементами случайности (в любом случае обусловленными законами природы, которые сотворил Бог, но все же случайности,