Суворов — от победы к победе - Сергей Эдуардович Цветков

тысяч и ежедневно ожидали штурма. Половина гарнизона не спала каждую ночь, сераскир, аги и паши постоянно проверяли посты. Жители желают сдачи города, но военное начальство держат их в страхе. Выслушав перебежчиков, Суворов приказал довести эти сведения до всех — от офицера до рядового.

Войска заканчивали последние приготовления. Над лагерем целый день взлетали ракеты, чтобы приучить к ним турок. Офицеры разъясняли солдатам суворовскую диспозицию: овладеть валом, но в город не входить, пока не взломают ворота; под бастионами отыскивать пороховые погреба и ставить рядом караулы; начав атаку, не останавливаться; во время атаки ничего не поджигать; при колоннах иметь стрелков и рабочую команду; христиан, безоружных, женщин и детей не трогать. Солдаты слушали внимательно, но, расходясь, обещали друг другу не оставить в живых в Измаиле ни единой души.

Весь день шла бомбардировка города с острова, флота и фланговых батарей. Турки сначала отвечали горячо, после полудня реже и к ночи смолкли. Измаил сильно пострадал, но и у русских взорвалась бригантина с 200 человек экипажа. Ночью в Измаил бежали двое казаков, и таким образом турки были предупреждены о завтрашнем штурме.

Ночью над Измаилом и русским лагерем повисла тишина — слышны были только крики дозорных и лай собак. Суворов не спал, ходил по бивакам, заговаривал с солдатами, напоминал былые победы, внушал уверенность и решимость:

— Что за люди, что за солдаты! И прежде они делали чудеса, а что сделают они сегодня!

Несмотря на то, что войска восемь месяцев не получали жалованья (даже офицеры обносились так, что не имели нижнего белья) и что продовольствия хватало только на то, чтобы не умереть с голоду, «дух армии был превосходен» (Ланжерон).

Вернувшись к своему биваку, Суворов прилег к огню, но заснуть не мог… Курьер привез ему письмо от австрийского императора, Александр Васильевич не стал его распечатывать.

В три часа утра над лагерем взвилась первая сигнальная ракета. Войска поднялись и направились к исходным позициям. В четыре часа, по второй ракете, они построились. В половине шестого третья ракета известила о начале штурма. Окутанные густым туманом, колонны в полной тишине двинулись на город.

Штурм велся девятью колоннами. С севера и запада наступали первые три колонны генерал-майоров Львова, Ласси и Мекноба, с востока — четвертая (Орлов), пятая (Платов) и шестая (генерал-майор Голенищев-Кутузов). Колонны Орлова и Платова состояли из спешенных казаков с укороченными пиками, а колонна Кутузова — из новобранцев. Впереди колонн шла цепь егерей. С юга для десанта с реки также были отряжены три колонны — генерал-майора Арсеньева, бригадира Чепеги и майора Маркова. Кавалерийский резерв бригадира Вестфалена располагался на севере и западе, напротив трех городских ворот, готовый поддержать атаку после их взятия. Суворов находился на северной стороне Измаила, недалеко от третьей колонны.

Тишину нарушили турки, открывшие адский огонь с расстояния 300–400 шагов. Измаил опоясался огненным кольцом. Сразу же в бой вступили и 500 русских орудий. К туману прибавились клубы порохового дыма, скрыв из глаз укрепления города.

Русские колонны перешли на бег. Первой на вал ворвалась вторая колонна Ласси. Первая колонна Львова под огнем обошла каменный редут Табия и вступила в бой с турками, предпринявшими вылазку. Львов был ранен и сдал командование полковнику Золотухину, который с помощью резерва отбил контратаку, ворвался на штыках на вал и, овладев Бросскими воротами, соединился со второй колонной.

На противоположной стороне шестая колонна Кутузова овладела бастионом, но встретила жестокое сопротивление турок на валу. Кутузов дважды оттеснял турок к городской стене и вновь был принужден отходить на вал. Суворов послал ему на помощь резерв вместе с приказом о назначении Кутузова комендантом Измаила, а также с извещением о том, что им, Суворовым, уже послан рескрипт императрице о взятии города. Кутузов лично повел войска в атаку и овладел восточными Килийскими воротами. Атака стоила ему глаза.

Еще труднее пришлось четвертой и пятой казачьим колоннам. Янычары при вылазке сумели зайти во фланг четвертой колонне и разрезали ее надвое. Они легко перерубали ятаганами казацкие пики, казаки гибли в темноте сотнями. Пятая колонна, услышав о бедственном положении соседей, заколебалась и была сбита в ров, по пояс заполненный ледяной водой. Резерв, посланный Суворовым, был также отбит и потерял всех офицеров. Турки неистовствовали, чувствуя, что берут верх; русские были готовы обратиться в бегство. Неожиданно полковой священник Трофим Куцинский поднял крест и бросился на янычар, увлекая за собой солдат. В одно мгновение все переменилось. Воодушевление охватило русских, бой закипел с новой силой. Все вышедшие из крепости турки погибли. Не снижая темпа, Платов с криком: «Братья! Русские! С нами Бог и императрица! За мной, вперед!» — повел казаков на вал и овладел им.

Наиболее мощные укрепления пришлось штурмовать третьей колонне Мекноба. Вал и ров здесь были таковы, что русским, для того чтобы преодолеть их, приходилось связывать вместе 10–12-метровые лестницы. Наверху их ждал такой отпор, что сбить турок с вала они смогли только с помощью резерва. В схватке Мекноб был ранен.

Удачно действовал и десант Рибаса, однако большинство его офицеров также выбыли из боя.

К восьми часам утра вся ограда крепости находилась в руках у русских. Войска понесли огромные потери; численное меньшинство русских стало еще заметней. Колоннам было приказано быстрее перевести дух и приступить к штурму городской стены, пока неприятель не опомнился. Турки собирались в кучи на стенах, башнях, улицах напротив русских колонн и готовились к отпору.

Прозвучал сигнал атаки, и завязался бой, еще более кровопролитный, чем прежде. Штурм велся одновременно со всех сторон, и везде русские встречали ожесточенное сопротивление. Через захваченные ворота колонны ворвались в город, и сражение распалось на множество схваток, не связанных друг с другом и никем не руководимых. Бои шли на каждой улице, площади, в каждом доме. Особенно упорно турки отстаивали «ханы» — гостиницы, где могло вместиться значительное число солдат. Так, килийский паша заперся в одном из «ханов» с 2 тысячами янычар. Русским пришлось предпринять настоящий штурм гостиницы, с использованием артиллерии и лестниц. Янычары дрались отчаянно, в плен сдалось всего 250 человек. Во всем городе турки словно обезумели и не щадили себя. Даже женщины кидались на русских с кинжалами. В довершение общего смятения тысячи лошадей вырвались из конюшен и носились по горящим улицам, оглашая воздух диким ржанием.

В свою очередь и русские рассвирепели от столь яростного сопротивления. Несколько часов солдаты занимались только убийствами, позабыв о грабеже. В Измаил вступили и пехота, и кавалерия, но «работала» одна пехота, а конница в основном забирала пленных. Наибольший урон терпели спешенные казаки