Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

«сведуща во всем», но стоит ей открыть дверь, они отскакивают назад со словами: «Перекреститесь, посмотрите, как она выглядит. Не смотрите на нее, она превратит всех нас в обезьян»[207]. Кажется, что благожелательная ведунья стала злобной ведьмой.

Подобное изменение можно найти и в другой части пьесы. В самом начале персонаж по имени Серена расхваливает Бомби: «Говорят, что неподалеку живет старая ведунья, которая может предсказывать судьбы, толковать сны, говорить о том, что потеряно, и пророчить грядущие несчастья; ее называют доброй женщиной, никогда не причинявшей вреда»[208]. Ее брат Маэстий сомневается, поскольку подозревает, что использование магии в конечном счете связано с призывом демонов. Серена отвергает его доводы и продолжает защищать чародейку до тех пор, пока не получает предсказание от самой Бомби, и тут женщина быстро меняет свое мнение. Бомби пророчит, что брат и сестра поженятся на следующий день «по законам Бога, природы и земли», — что совершенно невозможно и уж тем более незаконно. Серена протестует:

Эти бессмысленные и непонятные слова, вылетающие из уст такой потрепанной ведьмы, можно принять за прорицания какого-то святого духа, а на самом деле всего лишь бред разложившихся мозгов: что касается меня, да сидеть тебе на этом стуле до тех пор, пока мы не поженимся с ним по закону.

Альбрехт Дюрер. Ведьма верхом на козле

Ок. 1500–1501. National Gallery of Art

В глаза Серены Бомби из мудрой и благонамеренной женщины превратилась в ведьму. Теперь она хочет, чтобы ведунья была наказана по заслугам, и отвергает мысль о том, что ее сила дана Богом. Она начинает соглашаться с Маэстием в том, что такие люди, как Бомби, — «старые ведьмы», чьи «старые законы… всего лишь ложные костры, чтобы сбить человека с ровной дороги в глубокую яму»[209]. Последнее было давним церковным убеждением, восходящим к средневековому периоду: если люди поверят в магию, они отвернутся от Бога и, таким образом, окажутся в аду. То, что Бомби также называют злой «ведьмой», свидетельствует об изменении отношения к ведунам в конце XVI века. В то время как в более ранние периоды магия не осуждалась, если не причиняла вреда, к моменту публикации пьесы Лили английская культура размыла границы между ведуньей и ведьмой.

Как мы увидели в четвертой главе, английских ведунов крайне редко официально обвиняли в колдовстве, и еще реже они представали перед судом за это. Однако подобные сцены — свидетельство продолжающихся дебатов об угрозе, которую представляли ведуны, и растущей неуверенности в том, можно ли провести грань между благотворной магией и злонамеренным колдовством[210]. Матушка Бомби, похоже, осознает эту опасность: если не считать предсказаний для клиентов, большинство ее реплик в пьесе посвящены защите своих действий. Когда клиентка по имени Силена сообщает: «Говорят, вы ведьма», Бомби отвечает: «Они лгут, я ведунья». Отказываясь от оплаты своих услуг, она просит, чтобы клиенты замолвили за нее «слово доброе» и «не ругались на правду», понимая, что люди не всегда хотят ее знать. Кажется, что она ищет любой поддержки, которую только может получить, оставаясь ведуньей во все более враждебном окружении.

Шекспир тоже участвует в дебатах, разворачивающихся на театральных подмостках, в частности в «Виндзорских насмешницах» (1602). В одной из сцен распутный рыцарь Джон Фальстаф переодевается в «мудрую женщину из Брентфорда», чтобы скрыться от ревнивого мужа некой миссис Форд. Сцена явно разыграна для потехи: Фальстаф — комический антигерой, который ведет себя плохо, и на протяжении всей пьесы его регулярно обманывают и избивают, чтобы пресечь его попытки соблазнения. Но даже в этом случае показательно то, как обращаются к Фальстафу в костюме мудрой женщины. Мистер Форд впадает в ярость, как только видит «ее», и кричит:

Как! Опять она здесь, эта ведьма, сводня, сплетница, побирушка! Я же запретил ей приходить сюда. Небось притащилась с тайным поручением? Что, разве не так? Кто их знает, этих гадалок, чем они промышляют под видом всякой ворожбы, наговоров и заговоров!.. А ну-ка спускайся сюда, ты, чертова ведьма, старая шептунья, ядовитая жаба! Иди, иди сюда![211]

Титульный лист пьесы Томаса Деккера, Уильяма Роули и Джона Форда «Ведьма из Эдмонтона»

Напечатано в Лондоне Дж. Коттрелом в 1658 г. Rowley, William. The witch of Edmonton, 1658

Фальстафа избивают и выгоняют из дома. Мистер Форд явно придерживается того же мнения, что и Маэстий (а затем и Серена) из «Матушки Бомби»: ведуньи — всего в шаге от ведьм, и им нельзя доверять. Другие персонажи, однако, не так в этом убеждены. Миссис Форд на самом деле — племянница настоящей ведуньи из Брентфорда и регулярно приглашает ее в гости, когда мистера Форда нет дома. А когда Фальстаф, спотыкаясь, возвращается в свой дом все еще в женском наряде, за ним следует слуга потенциального клиента. Он желает узнать, где находится украденная золотая цепочка хозяина и женится ли тот на женщине, на которой хочет. Таким образом, как и авторы других пьес, Шекспир тоже демонстрирует неоднозначное отношение к магии. Хотя официально ведунов следовало избегать, учитывая, что мистер Форд изображен чрезмерно ревнивым человеком, который часто принимает эмоциональные, а не рациональные решения, мнение автора о ведунах остается спорным.

Элизабет Сойер из Эдмонтона, Миддлсекс, казненная за колдовство в 1621 году

Офорт, 1794. Wellcome Collection

Предполагаемая аудитория этих пьес явно не определилась, как относиться к чародеям. Однако здесь можно более последовательно проследить гендерные различия магов. Если двух ведуний и переодетого Фальстафа иногда отождествляют с ведьмами, то с ведунами, фигурирующими в драме раннего Нового времени, дело обстоит иначе. Хотя мужчины — служебные маги играют в пьесах схожую роль: они помогают разрешиться любовным треугольникам и комичным ситуациям, — изображают их образованными людьми, а не страшными колдунами. Сюжет пьесы «Веселый дьявол из Эдмонтона» (ок. 1600) разворачивается вокруг волшебника Питера Фабелла, и в нем анонимный автор намеренно пародирует «Доктора Фауста» Кристофера Марло. Начальная сцена пьесы отсылает нас к финалу «Доктора Фауста», где появляется демон, чтобы утащить душу чародея в ад. Однако, в отличие от Фауста, связанного обязательствами контракта с Мефистофелем, Фабеллу удается уговорить демона, которому он подчиняется, дать ему еще семь лет жизни на земле. Этот легкомысленный подход к серьезной теме отображает культурные представления о мужчинах-магах.

В то время как Мудрая женщина из Хокстона и матушка Бомби изображаются в основном неграмотными, бедными и их подозревают в колдовстве (а значит, считают рабынями дьявола), Фабелл высокообразован, обеспечен и