Цена разрушения - Адам Туз

Маниакальная одержимость Гитлера темой еды также была связана с актуальными для Германии проблемами. Со второй половины XIX в. Западная Европа не знала голода — в значительной степени благодаря тому, что она имела возможность эксплуатировать новые обширные заморские источники снабжения. Однако Первая мировая война вернула вопрос об обеспечении продовольствием в повестку дня европейской политики[495]. Британская и французская блокада, не приведя к откровенному голоду, всё же сумела вызвать в Германии и Австрии эпидемию хронического недоедания, на которую часто возлагают вину за смерть не менее чем 600 тыс. человек[496]. Вместе с кризисом и массовой безработицей в страну вернулись и серьёзные лишения[497]. И даже в благополучные времена хроническое недоедание в начале XX в. было широко распространено на дне германского, как и любого другого европейского общества. Так или иначе, практически все жившие в Германии в 1930-е гг. имели болезненный личный опыт продолжительного и неутолимого голода. Даже массовую голодную смерть нельзя было назвать далёкой угрозой, встречавшейся лишь в Азии и Африке. На восточных границах Германии в начале 1920-х гг. сумятица боевых действий, революций и гражданских войн в России, Польше и на Украине привела к аграрной катастрофе, которая по некоторым оценкам к 1923 г. унесла до 5 млн жизней[498].

В этом смысле можно сказать, что оригинальность и радикализм национал-социализма заключались в его нежелании удалять эти элементарные вопросы модернизации из программы XX в. Разумеется, удовлетворённым победителям в Первой мировой войне было более чем удобно объявить вопрос «жизненного пространства» закрытым. По сравнению с густонаселённой Германией во Франции на одного человека приходилось намного больше земли, не говоря уже об обширных колониальных владениях этой державы. Великобритания и США контролировали основные сельскохозяйственные угодья в Северной Америке и в Австралазии. С учётом их полного доминирования на морских путях едва ли стоило удивляться тому, что они радовались упадку сельского хозяйства в Германии и возраставшей зависимости её городского населения от импортного продовольствия. Оказываясь признавать это состояние дел в качестве неизбежного, нацистская Германия не пыталась повернуть время вспять.

Она просто не желала смиряться с тем, что то распределение земель, ресурсов и населения, которое сложилось в результате колониальных войн XVIII и XIX в., является окончательным. Она не желала смиряться с тем, что Германия занимала в мире положение мастерской среднего размера, полностью зависевшей от импортного продовольствия. Это, по мнению Гитлера, обрекало страну на «расовую гибель». В условиях перенаселённости и низких заработков в городской экономике семьи горожан станут делать всё, чтобы снизить уровень рождаемости. Самые одарённые и способные будут эмигрировать на новые земли, предоставляющие им больше возможностей для раскрытия своих талантов. Из-за недостатка естественных ресурсов германская экономика никогда не сможет подняться на уровень США с их показным богатством. И если Германия когда-нибудь станет серьёзным конкурентом других держав в международной торговле, то её участь окажется в руках британских и еврейских адептов глобального либерализма, которые без колебаний развяжут вторую, опустошительную мировую войну, в то же время подрывая германский тыл посредством блокады.

I

По сути сельское хозяйство представляло собой важнейший вопрос для всего правого крыла политического истеблишмента Германии. И не случайно в кабинете, сформированном 30 января 1933 г., должность министра сельского хозяйства первоначально досталась Альфреду Гугенбергу. И если Гугенберг тянул с созданием рабочих мест, то на посту министра он проявил рвение, укрепляя протекционистские стены, отгораживавшие немецкое сельское хозяйство от мировых рынков[499]. С тем чтобы ещё лучше защитить интересы производителей зерна, он основал центральное агентство по закупкам, гарантировавшее всем производителям минимальную цену. В июне 1933 г. германские фермеры-должники фактически были выведены за рамки обычной кредитной системы, получив полную защиту от своих кредиторов. Импорт стал квотироваться, чего давно добивалось аграрное лобби. Именно сельскохозяйственный протекционизм Гугенберга, не признававший никаких ограничений, впервые позволил международному сообществу отведать вкус неприкрытой агрессии, которой следовало ожидать от гитлеровского правительства. По сравнению с Гугенбергом даже Ялмар Шахт выглядел либералом. Но худшее было впереди. После того как в результате скандала на Всемирной экономической конференции Гугенберг подал в отставку со всех должностей, министром продовольствия и сельского хозяйства стал Рихард Вальтер Дарре, возглавлявший аграрную организацию НСДАП. Таким образом, это министерство стало единственным экономическим министерством, во главе которого стоял настоящий нацист. Себе в помощники Дарре выбрал Герберта Бакке — своего близкого соратника и давнего члена партии. Совместно Дарре и Бакке разработали программу аграрной политики, которой было суждено преобразовать крупный сектор германской экономики.

Рихард Вальтер Дарре родился в 1895 г. в семье немцев, переселившихся в Аргентину. Как и для Гитлера, Первая мировая война стала для него спасением[500]. Он был выгнан из школы, не получив аттестата зрелости, служившего пропуском в респектабельный средний класс. Война дала Дарре второй шанс. Благодаря знакомствам, приобретённым в окопах, он смог возобновить обучение, поступив в Сельскохозяйственный институт в Галле, который окончил в 1925 г., написав магистерскую диссертацию о разведении свиней. На протяжении следующих лет, опираясь на свои познания в сфере наследственности у животных и классические антисемитские тексты XIX в., он пришёл к особенно экстремистской версии аграрного расизма. Написав ещё две книги, он приобрёл репутацию ведущего молодого идеолога правых сил, тесно связанного с националистическим обществом, известным как Artamanen-Gesellschaff[501]. Дарре познакомился с Гитлером в 1930 г. через общих друзей в Тюрингии и вскоре после этого вступил в Нацистскую партию, получив специальное задание: создать аграрную организацию. В течение трёх лет аграрная организация Дарре завоевала германскую деревню. Позиции фермерских организаций, в которых доминировали юнкерские круги, были полностью подорваны. На выборах в марте 1933 г. аграрные избирательные округа Северной и Восточной Германии находились в числе тех немногих немецких регионов, в которых Гитлер получил то абсолютное большинство, к которому стремился. Помимо важности аграрного вопроса самого по себе, значение крестьян как политической силы наделило Дарре, их бесспорного вождя, серьёзным политическим влиянием в первые годы существования нацистского режима. На бутафорских выборах в полностью нацистский рейхстаг, состоявшихся в ноябре 1933 г., Дарре шёл в партийном списке седьмым после Гитлера, Рудольфа Гесса (заместителя Гитлера), Вильгельма Фрика (нацистского министра внутренних дел), Геринга, Геббельса и Рема (вождя штурмовиков). Впечатляющими демонстрациями политической силы Дарре стали ежегодные праздники урожая, первый из которых был проведён в октябре 1933 г. на склонах горы Бюкеберг (Нижняя Саксония). Эти праздники своим размахом превосходили ежегодные партийные съезды в Нюрнберге, и политическая элита нового режима