Тварь. Графские развалины - Виктор Павлович Точинов

Шорох сзади ударил по натянутым нервам. Кравцов прыжком обернулся. И в последнюю долю секунды удержался от выстрела в Даню, осторожно заглянувшего в зал...

Выдохнул:

— Ну, Даниил... Я тебе где сказал оставаться?

— Так не сказали же, сколько, — парировал мальчишка. — Ушел — и нет, и нет... Может, тут вас на куски режут...

— Некому резать. Похоже, квартирант освободил жилплощадь.

...Единственная находка Кравцова — тряпка, запачканная какой-то смазкой — сразу избавила Васю-Пещерника от подозрений в неадекватном восприятии реальности увеличенными от страха глазами. На тряпке было несколько параллельных, бритвенно-тонких разрезов. Смазку ею снимали с чего-то очень острого...

...Каменный обрыв — над входом в пещеру совершенно отвесный — на самом верху переходил почти под прямым углом в поверхность земли. Корни росших на краю кустиков бузины свисали вниз. Притаившийся над обрывом человек провожал взглядом семерку, шагавшую обратно. Рядом с ним лежал небольшой тюк и длинный сверток. Потеря ставшего опасным убежища человека не расстроила. Отсыпаться сегодня днем он не собирался.

3.

— Пенегин или Пинегин? — переспросила дежурная по справочному больницы.

— Пи-не-гин, — повторил Кравцов, артикулируя каждый звук старательно, как педагог в школе для детей-олигофренов.

Новые технологии добрались и сюда. Дежурная не зашуршала бумагами — начала тыкать пальцем (одним) в клавиатуру компьютера. Вид у нее был при этом, как у ученика пресловутой школы, впервые попавшего в кабинет информатики. Взгляд бегал по клавишам в поисках нужной, затем палец быстро устремлялся вниз, словно спешил раздавить шустрое и зловредное насекомое.

Как ни странно, система сработала.

— Умер! Позавчера ночью! — расцвела радостной улыбкой дежурная.

Едва ли ее ликование относилось к смерти Пинегина, скорее к одержанной победе над чудом враждебной техники, — и все равно Кравцову стало мерзко. Он развернулся и отошел.

— Вы родственник? — спросила вслед дежурная, запоздало пытаясь натянуть скорбную мину.

Но Кравцов уже выходил.

После сумрака больничного холла первый день лета больно ударил по глазам солнцем и яркой зеленью бульвара. Кравцов зажмурился. Внутри было пусто и тошно. Только сейчас он понял, как надеялся на встречу с Пинегиным. Надеялся, что кто-то ему объяснит, что творится вокруг “Графской Славянки”. А если и не объяснит, хоть будет с кем сесть и потолковать обо всем — не ожидая увидеть в глазах собеседника сомнений в твоей психической полноценности.

Увы...

...Позвонив по телефонному номеру, указанному в записях покойного Пинегина под словом АРХИВАРИУС, Кравцов не слишком рассчитывал на успех.

У него уже сложился образ ветхого старичка, проведшего жизнь среди папок одного из царскосельских архивов. Телефон рабочий — судя по тому, что в базе данных частных абонентов его нет. Архивы же по выходным не работают, надо ждать понедельника...

И все же он позвонил, вскоре после ухода из больницы, — почти без всякой надежды. Вернее, с призрачной тенью надежды: вдруг неведомый архивариус такой фанат своего дела, что работает и по воскресеньям?

Трубку взяли сразу.

Мощный баритон (охранник архива?) сказал:

— Слушаю.

Объяснить, кто ему нужен, Кравцову оказалось не так-то просто.

— Здравствуйте, — медленно сказал он. — Меня зовут Леонид Кравцов, и я коллега Валентина Пинегина — если вам что-то говорит эта фамилия.

Это даже не было ложью. Отчего бы и не считать коллегами двух внештатных сторожей, в самом деле?

Кравцов продолжал:

— Позавчера Валя умер в больнице. Я разбирал его бумаги, и натолкнулся на этот телефон под словом “архивариус”. Не могли бы вы подсказать...

— Мог бы, — прервал его объяснения баритон. — Архивариус — это я.

Кравцов удивился. С образом сухонького старичка голос никак не ассоциировался. И даже с охранником — разве что с начальником охраны, офицером-отставником. Чувствовалась в голосе привычка командовать, еще как чувствовалась... Может, “Архивариус” — просто кличка, никакого отношения к профессии не имеющая?

Но сомнения быстро развеялись.

Архивариус спросил:

— Что вас интересует? Хотите забрать результаты уже проведенных изысканий? В принципе, это реально, аванс внесен. Но сделано не так уж много... Или вы предпочитаете оплатить продолжение работы?

— Да, — сказал Кравцов, надеясь, что не покупает кота в мешке, например, генеалогическое древо рода Пинегиных. — Я думаю, второй вариант предпочтительнее. Но сначала хотелось бы узнать, что вы успели раскопать...

— Хорошо. Подъезжайте.

Архивариус продиктовал домашний адрес, жил он действительно в Царском Селе. Телефон, надо понимать, тоже домашний. Странно... Впервые Рябоконь допустил не то ошибку, не то небрежность, выполняя просьбу, связанную с компьютерными базами данных.

— Когда вам удобно встретиться? — спросил Кравцов, хотя больше всего ему хотелось встретиться немедленно.

— Мне всегда удобно. Я всегда дома, — сказал Архивариус.

Договорились, что подъедет Кравцов через полчаса.

Однако не сложилось. Он не успел убрать мобильник в карман — тот запиликал.

“Аделина?” — мелькнула мысль. Ошибочная мысль. Не здороваясь, заговорил Пашка. И Кравцов едва его узнал.

— Ты где?

— В Царском, у меня тут...

— Не важно, — проговорил мертвец, отдаленно похожий голосом на Пашку-Козыря. — Бросай всё. Наташка пропала. Похищена. Вместе с детьми.

4.

Гном забил последний гвоздь, отошел на несколько шагов, оглядел дело своих рук.

На поляне в центре Кошачьего острова лежал правильный пятиугольник, сколоченный из свежеструганных березовых брусков. Чем-то он Гному не понравился. Нисколько не жалея потраченных трудов, он подошел, несколькими сильными ударами топора отбил от конструкции одну из сторон — и небрежно откинул на дрова.

Выбрал из кучи заготовленного материала другой брусок, и следующие полчаса занимался тем, что пилил, строгал, приколачивал. Характерно, что уровнем, угольником, линейкой или метром Гном не пользовался, действуя исключительно по наитию. Оно не подвело, последовавший второй осмотр вполне удовлетворил вспотевшего труженика.

Конечно, куда пригодней в качестве материала оказалась бы бронза. Почему оно так, Гном понятия не имел. Но знал совершенно точно — этот металл для его целей подходит лучше. Да где ее надыбать, столько бронзы-то? Если где и валялась бесхозная (или совхозная, что в принципе то же самое) — то давно перекочевала в пункты приема цветных металлов.

Никаких голосов, подобно Алексу, Гном не слышал. И был уверен, что лежавшую на поляне конструкцию придумал сам. Ну, пришла вот в голову такая идея — сколотить из дерева пятиугольник. Почему бы и нет?

Он улегся в центр фигуры, широко раскинул руки и ноги. То, что надо. У клиентки конечности будут покороче — значит, всё в самый раз. Он стал прилаживать к углам конструкции петли — самолично сплетенные из