«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

Мне пришлось непосредственно соприкасаться с Ал[ексеем] Сем[ёновичем], кроме указанного выше перелома левой руки, по поводу болезни брюшным тифом в 1903 г. Тогда в Тече была эпидемия, а в доме у нас в раз заболели трое: мать, я и прислуга. Прислугу А. С. направил в больницу, а я и мама лежали дома. Был конец июля и начало августа.[169] Моё заболевание было тяжёлым: в течение трёх дней я был без сознания. Ал[ексей] Сем[ёнович] у нас бывал через день. Мне прикладывали лёд к голове, на ночь обтирали раствором уксуса, была строгая диета питания, при приёме пищи давали по рюмке коньяка. Вы́ходили.

В 1908 г. я при поездке за Каму схватил острый бронхит. Кашель был ужасный. Был на приёме у А. С. Как сейчас помню: людей было немного, и больше – женщины. Слушал меня А. С. и так, и этак и предложил лечение кумысом, «иначе – сказал он – может перейти в туберкулёз». Кумыс я пил в течение месяца: начал с бутылки, довёл до полведра и обратно дошёл опять, до бутылки. Утрами при кашле я выбрасывал до полстакана слизистой материи. Кашель остановился, но я почувствовал, что лёгкие мои стали слабее. Итак, по отношению ко мне А. С. являлся и хирургом, и терапевтом, а в детстве лечил ещё и от скарлатины.

[[170] ]

Не могу не сопоставить А. С. в врачами настоящего времени. Моя внучка учится в Свердловском мед[ицинском] ин[ститу]-те. Кончила фельдшерскую школу. Сломала руку в том же месте, что и я, но без выхода кости наружу. Сложили ей руку совсем неправильно. Проверяли рентгеном: да, совсем неправильно: кость не срастили, а прирастили. Что делать? Ломать! Мне кость сложил А. С. в 1893 г. в Нижне-Петропавловской больнице; внучке сложили кость в 1956 г. в Свердловске. Раньше о рентгене не было и речи – теперь рентген. Что это? Придирка? Случайно? Нет, непростительно и возмутительно!

В 1904 г. наша семья пользовалась молоком от бешеной коровы. А. С. отправил 8 человек в Пермь за счёт земства.

Достоверно известно, что А. С. глубокими ночами выезжал на противодифтеритные прививки и к роженицам. Главный контингент больных составляли желудочные, что совершенно понятно: во время голода ели лебеду.

В основном, если всё-таки отнести врачебную деятельность А. С. к какому-либо виду специальной медицины, он был терапевт. Он не мог быть, например, хирургом потому, что сама больница не была приспособлена к этому. Что он мог, например, сделать для известного нам кирдинского мужичка Андриана Тимофеевича – богатыря, надорвавшегося на работе? Ясно было, что только хирургическим путём можно было ему оказать помощь, но А. С. бессилен был это сделать, да ещё вопрос – можно ли было делать операцию при том состоянии науки, которое тогда было. Едва ли в больнице были условия для проведения ампутации руки или ноги? Сколько помнится, на такие операции больные направлялись в Шадринск. Передавали, что А. С. удалял зубы, но это же были единичные случаи и простейшие.

В штате больницы были: врач, фельдшер, акушерка, оспенница, Сомнительно, чтобы был отдельный провизор; его функции были соединены с обязанностями фельдшера. Что выполняла и чего добилась больница? С оспой было покончено. Эпидемии брюшного тифа в 1904 г. распространиться не дали, и было ограниченное количество смертей. Борьба с укусами бешеных животных была поставлена не плохо. Случаев эпидемического заболевания скарлатиной и дифтеритом в период деятельности А. С. не было. Случаи малярии были редкими. Можно сказать, что всё это было оттого, что «Бог хранил». Но А. С., во всяком случае, строго следил за тем, чтобы этим болезням не дать ходу.

Положение больницы во многом напоминало положение пожарной станции в селе, которая стояла на страже села от пожара. Так и больница была на страже здоровья, чтобы если появится что-либо опасное, какой-либо очаг, не дать ему распространиться, вовремя его пресечь. Главным врачевателем всей массы больных была природа. Если бы все больные того времени обладали таким же инстинктом самосохранения, как наши современники, которые при малейшем повышении температуры идут в больницу; если бы они нагрянули так в Нижне-Петропавловскую больницу, то они, как волна, снесли бы её в тот ров, около которого она стояла, снесли со всем её медицинским персоналом. Самая номенклатура болезней тогда была проще. Гипертонии не знали. Многое, что теперь называется разными видами гриппа, называли простудой. Затяжная температура – горячка. Универсальным средством лечения была хина. Если «болит горло» – мёд с перцем. Потогонное – малина. При болезни глаз – настой сушёных цветов шиповника. Весь этот арсенал народных лекарств разгружал больницу от посетителей. Этот разговор имеет целью показать, какими различными средствами поддерживалось в те времена здравоохранение, и какое место научная медицина – в лице врача и его помощников занимала в этом деле.

Каждую субботу А. С. выезжал в Бродокалмак на фельдшерский пункт. На него же падало вскрытие трупов по судебной линии.

В лесном участке, который относился к больнице, земство построило деревянный дом с 4–5 комнатами. В нём жили: Ал[ексей] Сем[ёнович], жена его Александра Николаевна и приёмный сын Коля. Редко выезжал куда-либо А. С. по гостям, но 15 июля всегда был непременным гостем теченского протоиерея. Приезжали они с Алекс[андрой] Ник[олаевной] сыграть в преферанс. Протоиерей по отношению к А. С. был исключительно галантным и деликатным. Четыре раза А. С. лечил его от воспаления лёгких, а пятый раз определил Facies Hyppocratica.[171]

На зимние каникулы в гости к А. С. приезжали племянники из Зырянки – студенты Петербургского политехнического ин[ститу]-та – братья Оранские. На этих же каникулах теченская молодёжь объявляла: «Едем маскированными к Алексею Семёновичу…» и две пары лихачей мчали их туда. В Нижне-Петропавловском селе был священник А. Мухин. Его старший сын – Александр в последствие был врачом в Камышлове, а средняя дочь – Надежда – провизором. Не было ли это под влиянием Ал[ексея] Сем[ёновича]? В Казани был профессор по детским болезням – Меньшиков.[172] Предполагали, что это брат А. С.

Когда А. С. праздновал 25-летие[173], было чествование, а верх-теченские его пациентки подарили коня своей выкормки. Тяжёлая работа не прошла даром для А. С. У него отнималась левая половина, но он поправился и продолжал работать. Умер он в Камылове, вскоре по приезде туда.[174] После него, как это часто бывает, врачи часто сменялись. Одно время был врачом Володя Успенский – Владимир Павлович, брат Александра Павловича.

В настоящее время вместо больницы размещён детский дом.[175]

ГАПК.