Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

– А зачем я вам? – спросил Хасан.

– А ты не догадываешься? – прищурился Кинто.

Неспешно, вразвалочку прошелся он по комнате. Согнал со стула одного из хасановских мальчиков и уселся сам. Раздвинул колени и потом, опершись о них ладонями, спросил:

– Не догадываешься? – затем повторил с укоризной: – Ай-ай-ай! Что же это с тобой стряслось? Такой всегда был шустрый, сообразительный, все знал! Как блатных обманывать, как карты ковать…

– Какие карты? При чем тут карты? – завертелся татарин. – Ничего не знаю!

– А вот Саркисян говорил…

– Саркисян? – прошептал Хасан.

– Ну да, – задушевно, почти ласково сказал Кинто, – Саркисян, который на базаре торгует. Знаешь такого?

– Нет, – пробормотал Хасан, озираясь и легонько двигаясь вдоль стены в глубь помещения.

– А он тебя признал и рассказал кое-что. Ха-арашо рассказал! Подробно, как на исповеди!

– Не представляю, что он вам мог рассказать… – Хасан облизнул пересохшие губы. – Да и вообще, где он сам?

– Нету его, – сказал Кинто сокрушенно, – нету.

– Как так нету? – вмешался я в разговор.

– Очень просто, – пробормотал Кинто, – нету. – Он указал пальцем через плечо – в сторону Абрека. – Перестарался твой корешок…

Абрек стоял у дверей, посасывая прилипший к губам окурок, исподлобья оглядывал комнату. Он стоял так – длиннорукий, тощий и жилистый, – и под тяжелым его взглядом хасановские ребята пугливо жмурились и поджимались.

– Слушай, Абрек, – спросил я, нахмурясь, – что у вас там произошло?

– Да как тебе сказать, – пожал плечами Абрек. – Промашка вышла. Он, понимаешь, поначалу не хотел колоться, ну, я осерчал маленько…

– Прома-а-ашка, – низким вздрагивающим голосом отозвалась вдруг Алтына и всхлипнула, стукнув зубами. – Ты бы видел, что он, зверь, с ним сделал, что натворил! Привязал к стулу, а потом…

– Ладно, тихо, уймись, – торопливо склонилась к ней Марго. – Молчи, милая, молчи.

– Я молчу, – запинаясь, с трудом выговорила Алтына, – я молчу…

И она как-то странно выгнулась вся, запрокинула голову: у нее начиналась истерика.

– Главное, это ж я заманила его! Позвала, мигнула – ну, он и пошел, – причитала Алтына, захлебываясь, задыхаясь от слез. – Доверчиво пошел, с охотой. Теперь его кровь на мне!

При этих ее словах меня передернуло. Случилось все то, о чем я догадывался и чего втайне опасался с самого начала… Абрек перестарался, переборщил. Он всегда перебарщивал. Любое связанное с ним дело пахло кровью – это знали все! И я это знал. И Хасан тоже…

Никто из нас не заметил – когда и как оказался татарин возле окна. Взгляды всех находящихся в комнате прикованы были к Алтыне. Марго успокаивала ее, совала ей какие-то таблетки. Кин-то, чертыхаясь, поил ее водой. Я суетился здесь же. И когда раздался звон разбитого стекла, все мы удивленно поворотились к окошку.

Поворотились и увидели, что рама сорвана, болтается на одной петле, горшок с геранью сброшен на пол и все вокруг усыпано стеклянным блескучим крошевом, глиняными черепками, красными брызгами рассыпавшихся цветов.

Хасан исчез. Он воспользовался общей растерянностью и суматохой и выпрыгнул через окно. Сделать это было нетрудно, Марго жила на первом этаже.

– Упустили! – завопил я. – Из рук ушел… Что же делать, братцы?

– Н-да, глупо, – пробормотал Кинто, подойдя к окошку. Он смахнул рукавом осколки с подоконника, потрогал шаткую раму. – Глупо получилось. Не чисто, не по-деловому. Ай-ай-ай…

Кинто расстегнул пиджак – достал из-за пояса вороненый, масляно поблескивающий кольт. Осмотрел его внимательно, с треском прокрутил барабан и ловко вскочил на подоконник.

– Где ж ты собираешься его искать? – спросила Марго.

– Не знаю, – сказал, оборачиваясь, Кинто, – да все равно – далеко он не уйдет.

– Что же, ты прямо на улице, средь бела дня, пальбу откроешь? В открытую? Нет, Кинто, так не годится!

– Ну а как же тогда быть? – наморщился Кинто и опустился на корточки. – Неужели дадим ему уйти? И как его потом достанешь? Где?

– Во всяком случае, не на пруду, – сказал я, – в кодлу он не явится. Не такой, братцы, он дурак! У него теперь один выход: бежать из Грозного…

– Это верно, – пробасил от дверей Абрек. Он по-прежнему стоял на пороге, мусоля папироску, загораживая собою выход. – Хасан не дурак. Однако без барахла своего он не уйдет. Полтора миллиона – шутка сказать! Головой ручаюсь, он первым делом за вещами своими, за грошами, за своим золотишком кинется… Вот там-то и надо его пасти!

– Но где это все у него спрятано? – задумчиво поднял брови Кинто.

– А это мы у мальчиков спросим, – усмехнулся Абрек. – Они в курсе.

Он сказал это, и сейчас же среди хасановских ребят возникла тихая паника. Они сбились в кучу и испуганно замерли.

Абрек обвел их сумрачным цепким взглядом. Потом поманил одного из них пальцем:

– Иди-ка, голубь, сюда! Ты меня знаешь?

– Знаю, – с готовностью ответил тот. Приблизился к Абреку и как-то съежился сразу – словно бы вдруг озяб.

– Слышал, о чем речь? – спросил Абрек.

– Ага…

– Хасанову хавиру можешь указать?

– Могу! Ради бога! Но у него их две… тебе какая нужна?

– Обе! – отозвался Кинто. Грузно, похрустывая битым стеклом, слез с подоконника, спрятал револьвер под пиджак. – Обе нужны. И сразу! Сейчас! Тут ни минуты терять нельзя.

Абрек сказал, выплюнув окурок:

– Тогда разделимся. Я пойду с этим, а ты прихвати другого кого-нибудь…

– Лады, – кивнул Кинто. Он посмотрел в угол на столпившуюся там глухо шепчущуюся шпану и приказал властно: – Идемте-ка все! Покажете, где да что… Тут вам делать нечего… Но с-смотрите у меня: без фраерства, без хитростей! Если только что-нибудь – положу на месте.

И он небрежно – растопыренной пятернею – похлопал по пиджаку, по тому самому месту, где грелся у его живота тяжелый вороненый кольт.

Глава 5

Сомнения

– Что же все-таки было там, на Вокзальной? – спросил я затем у Марго.

– Ах, да что… – Она вздохнула, косясь на Алтыну; та лежала на диване ничком, расслабленная и притихшая, и, судя по всему, спала. – Этого Абрека ты ведь лучше меня знаешь.

– Знаю, – сказал я, – лютый мужик.

И тотчас припомнился мне случай, происшедший в Тбилиси, чудовищный случай, о котором и поныне еще толкует все кавказское ворье… В одном из тбилисских ресторанов за банкетным столом сидели однажды урки, собравшиеся на толковище. Был среди них и Абрек. Внезапно к столу подошел некто Гоги – местный блатной с запятнанной репутацией. О нем ходили нехорошие слухи. Поговаривали, будто где-то он был уличен в нечестных поступках – и не смог оправдаться…

Когда Гоги появился возле стола, урки умолкли настороженно.