Женские судьбы Гражданской войны - Михаил Михайлович Сухоруков

письма, – указывает Г. Н. Радкевич в своём первом письме, отправленном через две недели после её гибели, – является моя уверенность в неправильности сообщения о смерти моей жены М. В… могу… заверить Вас, что она для меня превыше всего, нет на свете никого, кроме нее, для кого я пошел бы абсолютно на все, да и не было никогда. Жизнь М. В. нужна мне, ее прошу у Вас и за нее готов отдать все, что бы Вы ни потребовали».Прилагает свою записку к жене с просьбой её передать адресату и переправить ему ответ Марии. Всё это делается по всем правилам конспирации. Письмо для чекиста пишется специальными (симпатическими) чернилами. В записке к жене приводятся кодовые фразы, для подтверждения того, что ответ точно написан ею самой. Видимо, сведения о том, что штабс-капитан Г. Н. Радкевич прежде служил у генерала Врангеля в контрразведке, имели под собой почву. Однако из этой затеи ничего не вышло. Все три его письма вернулись отправителю в сентябре 1927 года. Никакой ответной реакции ОГПУ не последовало.

Георгий Радкевич, мечтавший отомстить за жену, нашел свой конец около Подольска. 6 июля 1928 года он вместе с Дмитрием Мономаховым пробрался в Москву и бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ. Оба были обнаружены чекистами. Радкевич застрелился. По другим сведениям, Георгий Николаевич погиб в перестрелке на месте проведения диверсии. Как часто бывает в оперативных комбинациях спецслужб, истина скрыта где-то далеко и надолго.

После провала московской тройки именно Г. Радкевич-Шульц встал во главе боевого отряда РОВС в Финляндии. В этой связи в кругах эмиграции возникло предположение, что появление «трестовского» слуха о том, что М. В. Захарченко осталась жива, могло преследовать цель заманить его в СССР для ареста или ликвидации. В этой связи и его письма в ОГПУ оценивались как элемент тайной операции, а не душевный порыв любящего человека. Да и сообщения для прессы по обе стороны фронта тайной войны рассматривались как фрагменты в политической борьбе. Вся поступавшая информации подвергалась аналитической обработке с целью выработки предложений по ответным действиям. Поэтому оценки могли быть примерно такими: «…поимка в Смоленской губ. 18 июня Опперпута, Захарченко и Петерсона была инсценирована, чтобы доказать иностранцам преданность крестьян советской власти, что Захарченко-Шульц, до последнего времени по крайней мере, сидела во внутренней тюрьме на Лубянке, а Упелинс-Опперпут, по докладу Трилиссера, за ловкое выполнение порученных ему заданий, представлен к почетному знаку ГПУ, которым и награжден 27 июля с. г.». Иными словами, многие факты субъективно преподносились как элементы оперативной игры противоборствующих сторон.

Восполняя утраченные страницы биографии

Первым биографом Марии Владиславовны Захарченко стал её бывший сослуживец по ВСЮР Николай Александрович Цуриков. А в 1920-е годы он стал соратником в борьбе с советской властью в СССР, возглавив представительство РОВС в Германии. После её гибели при выполнении диверсионного задания в Москве в июне 1927 года с новой силой разгорелась внутренняя борьба среди белоэмигрантов с разными политическими взглядами и идеологическими установками. После саморазоблачения Опперпута-Стауница, рассказавшего о создании и полном контроле ОГПУ над деятельностью подпольной монархической организации «Трест», внутри РОВС начался поиск предателей и агентов советских спецслужб. Тень подозрения пала и на прежде всеми признанное лидерство павшей в неравном бою Марии Захарченко-Шульц. Сторонники генерала Врангеля использовали создавшуюся ситуацию для укрепления своих позиций в борьбе за власть с генералом Кутеповым.

В этой связи большой политический резонанс произвела публикация в газете «Россия», посвящённая жизни и гибели в бою руководителя боевой организации РОВС Марии Владиславовны Захарченко. В ноябре 1927 года в этой газете, где редактором был П. Б. Струве, опубликовали большую статью Н. А. Цурикова, в которой впервые и достаточно подробно были изложены биографические сведения о её жизни и служении Белому делу. Сведущие люди рассказывали, что часть материалов для статьи предоставил сам генерал А. П. Кутепов.

В статье «За Россию. Мария Владиславовна Захарченко-Шульц» автор открыто писал о её большом вкладе в героическую борьбу против советского режима. При этом особо подчёркивался деятельный характер и решительность этой необычной женщины. Она не отсиживалась в подполье, а стремилась к решительным действиям против большевистской власти. Конечно, в ту пору далеко не всё можно было рассказать в газете о тайном характере её работы вместе с другими боевиками РОВС.

Прошедшие события преподносились и оценивались как бы с её точки зрения. При этом приводились мотивы её решений и действий. Например, приводится её рассказ о первой нелегальной поездке в СССР под чужой фамилией Шульц. Осенью 1923 года она едет вместе с мужем, но не на экскурсию. Это была разведывательная поездка, в ходе которой они оценивали произошедшие в стране перемены и особенности нового советского быта.

Не скрывала она и своих первых тревожных ощущений того, что советские люди обращают на неё внимание и смотрят с некоторым подозрением. Однако потом ей удалось преодолеть этот психологический дискомфорт и вжиться в свой новый образ.

Первый биограф писал по заданию РОВС

Рассказывалось в статье Н. Цурикова и о тех размышлениях и оценках ситуации, которые привели её к пониманию необходимости террора и диверсий. А до этого она на деле попробовала другие пути и способы борьбы с большевиками – антисоветскую пропаганду, установление связей с подпольем, поиск «нужных» людей и единомышленников в СССР. Она шла на риск осознанно и бесстрашно, понимая, что в случае провала ей грозит расстрел. Незадолго до своей гибели она возглавила террористическую группу. Она планировала активизировать работу монархического подполья в СССР, показав личным примером готовность к самопожертвованию в борьбе за Белую идею. Кстати, в этой статье Н. Цурикова, как и во многих других материалах, её часто указывали просто инициалами «М. В.».

Затронул автор и дискуссию о роли Марии Захарченко в контактах с руководством «Треста» и болезненным обстоятельствам его ликвидации. Для этого ему пришлось вступить в полемику с В. В. Шульгиным, который чуть раньше в этой же газете опубликовал своё «Послесловие к „Трем столицам“». Там он несколько исказил её роль в деятельности «Треста», а также характер взаимоотношений с А. А. Якушевым и Э. О. Опперпутом. При этом о самой Марии он отозвался тепло и даже душевно.

Цуриков обращает внимание на тот факт, что М. В. была одной из немногих, кто недоверчиво и с некоторой долей подозрения относился к чрезмерной осторожности руководства МОЦР и их отказу от активных способов борьбы. И теперь, после очевидного провала «Треста», она принимает решение вновь отправиться в СССР и продолжить диверсионно-террористическую работу. Она высказала свою готовность доказать всем колеблющимся в РОВС,