Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

казарм вышло до 200 вооруженных матросов поддержать требование, и Петров был освобожден, причем обязался сам не уходить из казарм. За ночь матросы, зная о сочувствии им, как портовых рабочих, так и нижних чинов Брестского полка, решили произвести грандиозную манифестацию и, если войска перейдут на их сторону, захватить в свои руки власть над судами, крепостью и городом, но замысел свой они скрывали и пустили слух, что собираются избежать насилия, и даже вышли на манифестацию без оружия. Явившихся на работы к 7 часам утра мастеровых порта матросы пригласили бросить работы и присоединиться к ним. Собравшись плотной толпой, имея позади себя громадную толпу мастеровых с двумя красными флагами (черного я не видел), матросы стали перед казармами Брестского полка и стояли так часов с 8 до 10.

К этой поре все дежурные офицеры были удалены из казарм, в коих заседал Комитет из статских, женщин и матросов, решавший все дела коллективно.

В это время, в целях воздействия на брестцев, в казармы полка прибыл комендант крепости генерал-лейтенант Неплюев и вр.и.д. начальника 13-й пехотной дивизии генерал-майор Сидельников. Начав издеваться над генералами, матросы предъявили коменданту требование приказать войскам не стрелять в них, когда они пойдут в город: они боялись пулеметов.

В это время к митингующим подошли с песнями нижние чины 49-го запасного батальона, и часть крепостных артиллеристов, встреченные громовым «ура». Оставив мастеровых с красными флагами на площадке перед оградой Брестского полка, матросы разными ходами забрались на забор и, вбежав в казармы, стали переманивать брестцев к участию в демонстрации.

Комендант крепости отказал матросам в их требовании и за это его и генерал-майора Сидельникова матросы тотчас арестовали, отвели в свои казармы, заперли в отдельной комнате, приставив караул, под коим продержали их около семи часов. Долго не решаясь идти в город, матросы предложили коменданту ехать в город, говоря, что за ним пойдут и они. Но, услышав ответ его превосходительства, что у него хватит решимости и голоса приказать пулеметам стрелять, несмотря на его присутствие, оставили его в покое, но под арестом.

Более часа шли переговоры с брестцами. Наконец, солдаты дрогнули, допустили матросов разоружить командира полка и гг. офицеров, которых мирно отпустили по домам, и большой толпой примкнули к матросам. От находившегося среди матросов народовольца Емельянова, уговаривавшего матросов не делать в городе никаких насилий, была послана в город записка, в коей он просил власти указать ему, будут ли стрелять в мирную демонстрацию, хотя бы из воинских чинов. Ему ответили, что войска будут избегать стрельбы, и действительно, главный командир приказал Белостокскому полку, вышедшему по тревоге в составе трех батальонов на Новосильцевскую площадь – место слияния двух главных улиц города, не стрелять. Ободренные матросы и мастеровые хлынули в город. Впереди шел флотский оркестр, за ним стройными рядами матросы, брестцы, артиллеристы, нижние чины 49-го запасного пехотного батальона – все без оружия и толпа мастеровых с двумя красными флагами, из коих на одном я никаких надписей не видал, а на другом белыми буквами написано было: «Да здравствует свобода. РСДРП».

Я поспешил к Белостокскому полку, с которым не разлучался до следующего утра. Когда манифестанты показались на площади, Белостокский полк, выстроенный в колонне, по команде командира полка полковника Шульмана, взял на караул, музыка заиграла гимн, на звуки которого полк ответил громовым «ура». Не ожидавшие такого приема манифестанты остановились в нерешительности, потом сами стали кричать «ура» и оркестр их тоже заиграл гимн. На площади перед толпой высились два красных флага.

Раз семь повторили оба оркестра при несмолкаемом «ура» гимн, манифестанты все более и более напирали на полк, стали обходить его. В это время полк по команде повернулся кругом и под звуки марша стройно направился по дороге к казармам. Манифестанты всей массой потянулись за ним, по пути командир полка отдал приказание, не заходя в казармы, направиться в поле перед лагерем. Увидев, что головные части полка минуют казармы, манифестанты поняли, что их выманивают в поле, чтобы расстрелять на просторе, и агитаторы, обгоняя ряды, стали кричать: «Товарищи, назад, вас народ просит, не идите, не слушайте офицеров». Полк остановился на скате лагерного поля, но, узнав, что часть демонстрантов двинулась к нему, перешел на другую позицию. Пока полк, не евший с утра, стоял в поле, манифестанты ворвались в казармы полка, ораторы их, каких-то два еврея и ефрейтор Афанасьев 49-го пехотного резервного батальона, привлекавшийся мною в сем году по 132 ст. Уголовного Уложения и другие уговаривали солдат примкнуть к ним, спорили с офицерами, но не рискнули их обезоруживать, хотя по приказанию находящегося в казармах подполковника Карачана взводы, бывшие под ружьем, и поставили оружие в пирамиды. Постояв у полка два часа, ничего не тронув и не переманив ни одного рядового, манифестанты ушли в город, обошли главные улицы города и вернулись по домам. Впрочем, от казарм Белостокского полка большинство матросов разошлись по частным домам, по знакомым. Пока манифестанты стояли у казарм, находившейся в поле отряд: три батальона Белостокского полка, две роты Севастопольского крепостного батальона и пулеметная рота 13 дивизии были вполне отрезаны от города, оставшегося без охраны войска. Командир полка сообщил мне, что комендант и начальник дивизии арестованы матросами.

Около 4 часов командир полка предлагал отступить на Балаклаву и предложил мне ехать туда, чтобы через Балаклавскую почтово-телеграфную контору донести телеграммой командующему войсками о критическом положении в городе. В 5 часов мы узнали, что манифестанты отошли от казарм и полк с находящимися при нем частями перешел в свои казармы, причем решено было здесь сосредотачиваться всем и отбиваться, так как получались упорные сведения, что на следующее утро матросы решили в союзе с брестцами и артиллеристами произвести вооруженное нападение на не покорившийся им полк. Ночь все офицеры провели в полку, так как прошел слух, что всех офицеров перережут по квартирам, потому что только офицеры удерживают солдат от перехода на сторону матросов. С утра я перешел в свою канцелярию. Едва в городе жители узнали, что 12 ноября матросы и портовые рабочие переманили на свою сторону Брестский полк, так они массами стали выезжать из города, и целых 5 дней вереницы экипажей везли обезумевших от страха обывателей за город в ближайшие селения и города.

К вечеру матросы по постановлению заседавшего в морских казармах революционного комитета, освободили коменданта и командира дивизии, которые вечером были уже на совещании у главного командира Черноморского флота. К вечеру среди устыдившихся брестцев началась реакция, особенно когда матросы потребовали полковое знамя; они