Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

Глава 5

Верования и страхи в народной культуре

«Настоящим документом Его Величеством с особым вниманием и заботой об истинной религии, должной быть основанной во всех частях Королевства, а также заботой обо всех подданных, особенно юных, устанавливается культурное, божье, образованное и просвещенное общество…»[313]– провозглашая таким образом цели в сфере просвещения шотландской нации Образовательный акт 1616 г. являлся стал очередным шагом на пути превращения Шотландии в одну из наиболее образованных наций Европы. Приходские школы, уже существующие во многих частях Королевства, должны были распространяться повсюду, включая и горные регионы, являвшиеся оплотом патриархальных верований.

* * *

Жизнь обычных шотландцев на заре Нового времени была полностью во власти иудео-христианских представлений о мире. Церковь продолжала оставаться самой мощной социальной и культурной силой общества, даже несмотря на истощавшую ее борьбу с королевскими прерогативами. Со времени первых миссионеров христианская церковь была организацией социального контроля, определявшей поведение человека в обществе, а также жизнь и верования самого сообщества. Однако дохристианские культы и культуры также продолжали существовать наряду с ортодоксальной религией. Одним из самых фундаментальных верований, лежащих в основе осознания мира испокон веков и не исчезнувших в раннесовременной Европе, был страх, связанный с физическим выживанием[314]. Болезнь, ранения, нехватка пищи, потеря домашнего скота, неспособность внести плату за землю и жилье, война и смерть – все эти страхи касались повседневной жизни людей всех социальных страт. По сравнению со стандартами XXI в. жизненные гарантии были очень нестабильны, и в таких условиях разнообразные верования и практики должны были компенсировать отсутствие психологического комфорта, создавая иллюзию контроля над тяжелой жизненной действительностью.

В этой связи страхи и социальные неврозы раннесовременного периода, связанные с религиозными и квазирелигиозными верованиями, являются частью истории повседневности и, шире, социальной истории. При этом XVII столетие было ознаменовано не только трансформацией, протекавшей на макроуровне, в национальном масштабе, но и в более тонком, личностном измерении, причем такая динамика затрагивала все слои и группы шотландского общества – высшие и низшие, светские и религиозные, городские и сельские. Однако этот переход к рациональной, модернизированной и в политическом смысле вигски ориентированной Шотландии не был легким, и шотландское общество испытало разнообразие напряженных, порой сочетающихся, а порой – противоречащих друг другу культурных и социальных потрясений.

Говоря о страхах, необходимо в данном контексте определить их как абсолютно рациональную эмоциональную реакцию на окружающие обстоятельства, в рамках которой делалась попытка истолковать угрозы. В отличие от них, общественные неврозы представляли собой в значительно большей степени иррациональные умственные и душевные состояния, характеризующиеся истерией, беспокойством, депрессией или навязчивыми состояниями или поведениями, которые не обязательно вызываются пугающими внешними обстоятельствами. Нет сомнения, что в раннесовременный период болезни воспринимались как свидетельства разнообразия физических и умственных признаков, свойственных разным людям, но относились ли люди к страхам, депрессиям и неврозам так, как воспринимаем их сегодня мы? Эмоциональные признаки, типа меланхолии, мании, умственного бессилия и потери ума, как и физические недуги, болезни и истощение, все были описаны в XVII и XVIII столетиях, однако по вопросу о причинах, вызывающих их, согласия далеко еще не было, соответственно способы преодоления этих болезней также были далеки от совершенства с точки зрения результативности.

Хотя личные страхи и тревоги, которые испытывали люди, несомненно важны, они, тем не менее, лежат в основе, с одной стороны, и детерминированы, с другой, страхами национального масштаба. Страхи и чувство опасности, свойственные для некоторых слоев и институтов шотландского общества, особенно церкви и государства, определяли спектр тревог и эмоций обычных людей. И все это позволяет говорить о неврозах и тревогах, существовавших как на личном, так и на национальном уровнях.

В XVII в., когда наука все еще лишь изыскивала способы и пути описания мира, включая мир социального, люди, как и всегда, испытывали разнообразные эмоциональные и физические переживания и симптомы. Болезни, так же как и сегодня, определялись по множеству признаков, но каждый симптом рассматривался индивидуально. В обществе бытовало представление, что эмоциональные и физические симптомы болезней могли быть вызваны естественными или неестественными силами, однако в языке шотландцев раннесовременного периода есть свидетельства убежденности, что среди множества симптомов существовали те, которые не могли быть объяснены рационально и, следовательно, не могли лечиться рациональными методами. Именно они, очевидно, вызывали наибольшее беспокойство.

Так, сэр Джордж Маккензи, известный адвокат и преследователь ведьм и ковенантеров, замечал, что «есть много болезней и их причин, которые неизвестны нам. Природа чрезвычайно таинственна в своих промыслах, а человек крайне неосведомлен в его способностях»[315]. Но если образованный адвокат признавал, что большая часть явлений окружающего мира могла быть объяснена действием сил природы, то обычное население демонстрировало крайнее множество верований в силы природы, в бога и в сверхъестественные способности. Массовый дискурс болезни ясно свидетельствует, что для многих причиной плохого самочувствия и болезней было вмешательство различных форм сверхествественной силы. Термины, подобные «околдован», «нарушен или потревожен дурным ветром», «предзнаменован», «совершен дьявольским промыслом», часто использовались в описаниях физических и умственных нарушений, что демонстрирует фундаментальную веру в сверхъествественное как причину недугов.

Равно как и причины болезни очень отличались от тех, что известны современному человеку, иными были и способы их лечения. Эмоциональные проблемы, обозначаемые как «потеря ума» или чувств, могли быть использованы в качестве объяснения источника депрессии или беспокойства и потому стать поводом для лечения. Очень типичное народное средство для лечения людей, потерявших рассудок или память, заключалось в использовании святой воды или предметов, взятых с освященной территории. Типичный пример иллюстрируется случаем Агнес Семпсон, брошенной на две ночи в часовне Стратхил в Стерлингшире в 1668 г.[316] Она была связана и оставлена в одиночестве без движения, и по истечении двух ночей веревки, сковывающие ее, были чудесным образом ослаблены без посторонней помощи, и она, как сообщали, «стала здорова и остается таковой по сей день»[317].

Способы излечивания болезней имели глубокие традиции, укорененные в народных верованиях и представлениях. Со смертью малолетнего наследника Юена Камерона связана одна характерная и жуткая история. Чрезвычайно тяжело переживая смерть сына, воспринимая ее как расплату за все свои злодеяния и прегрешения, совершенные в жизни, а также пытаясь постичь причину своей жизненной трагедии, Юен, один из горских вождей 1530-1540-х гг., приглашает к себе ведьму Мой, известную в округе прорицательницу и целительницу. Колдунья приказала ему прийти в полночь на развалины Тай Гарма – старого дома в холмах Инверлокха, где пообещала открыть ему тайну спасения его души. Епитимья Юена