Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах - Геннадий Геннадьевич Пиков

был нужен, чтобы не понять, а обосновать преимущества своего «мира». Апофатический подход давал возможность увидеть у себя то, чего нет у других. Он считал, что есть две формы примитивности – община земледельцев и кочевые скотоводы. Земледельцы переходят к государственности (цивилизации) «органично», т. е. в силу внутренних факторов, а скотоводы – «самые дикие из людей и по отношению к цивилизованным людям занимают ступень дикого, необузданного и хищного животного». Именно они создают асабийю (система родственных групп с общими интересами) и захватывают земледельцев и эта асабийя становится государством. Это «ксенократическое» государство (государство чужих) и существует оно 3–4 поколения (ок. 120 лет). Первое поколение – чистые захватчики, второе живет в цивилизации, т. е. в изнеженности и роскоши, члены асабийи раскалываются и начинают проводить сепаратистскую политику. В конечном итоге «держава достается не тем, кто ее создавал, а слава – не тем, кто ее добывал». В третьем поколении происходит увеличение роскоши и как следствие этого энтропия власти, «пока не пропадет, подобно огню в светильнике, когда кончается масло и гаснет светильник»[339].

Можно сделать вывод, что уже на этом этапе, когда, собственно, реально и существуют цивилизации, в том числе и кочевая, представители оседлых «миров» воспринимали их как особую «силу», отличая от примитивных народов и признавая за ними право на определенную территорию, экономику, обычаи и традиции. С африканскими или сибирскими племенами такого жесткого противостояния Европа или Китай не знали. По сути, это можно считать одним из редких в то время примеров цивилизационного противоборства. Несомненно, это одновременно и признак складывания представления о всемирности истории, ибо кочевников видят везде и понимают не как региональную часть, а часть человечества в целом.

XIII–XIV вв. стали особым «швом» в евразийской истории и именно кочевники сыграли ключевую роль в создании новой геополитической конструкции Азии. Этот особо ощутимый вклад кочевников практически до сих пор оценивается исключительно негативно, как разрушительный. Между тем, передвижения кочевников являются всего лишь частью огромного евразийского, фактически «второго великого переселения народов». Для этой первой фазы складывания нового миропорядка характерны традиционные методы решения назревших проблем (внешняя экспансия, переселения). Необходимо было снятие прежней «феодальной» структуры общества, которая уже изживала себя сама. Об этом свидетельствует широкое распространение по всей Евразии городов, становящихся не только политическими или военными центрами, но и центрами ремесла и торговли. В Европе происходит выделение так называемой «католической» зоны, отличающейся акцентом на развитии городской экономики, внешней торговли, «общественного полезного» научного знания и рационалистической философии. Азиатские цивилизации начинают экономическую переориентацию на океаны. Передвижения кочевников, в том числе и монгольские завоевания, оказались наиболее эффективным средством окончательного снятия остатков родоплеменной арматуры в Азии. Новые племена ведут свое происхождение уже не от некоего первопредка, а от героя времен монголов. В их названии часто встречается уже не слово «люди», а «народ» («хоро»). В итоге складывается новая, дошедшая до нас, этническая карта Евразии. В Европе наблюдается похожая картина, когда на смену прежним франкам, готам, кельтам и др. окончательно приходят французы, немцы, англичане, русские. Снята была насильственно и «героическая» феодальная верхушка, ориентированная на аграрную экономику и разбой. Налажены новые трансконтинентальные связи. Появилась и новая культурная карта. Аврамическая зона окончательно превращается в исламскую. То, что начали в VII в. арабы, продолжили в X–XI вв. тюрки и завершили в этот период монголы. Именно монгольские завоевания стали основным механизмом снятия прежней модели в Азии («арабской»), а монголы выступили в своеобразной роли «агрессора». Под этим словом в данном случае стоит понимать не просто государство, которое совершает некую военную агрессию как нападение. В истории неоднократно бывали ситуации, когда отдельные народы и созданные ими государства играли особую роль в историческом процессе. Их действия в конечном итоге приводили к перекройке геополитической карты и, как следствие, к серьезным цивилизационным изменениям. Таковы были когда-то ассирийцы, персы, германцы, наполеоновская Франция, гитлеровский Рейх. Агрессор – своеобразный таран, но победу получают те, кто его победил и воспользовался результатами этой агрессии. Он наносит внешний удар, но подвергшаяся агрессии территории уже фактически «съедена» изнутри коррозией прежней модели. Монголы нанесли сокрушительный удар по феодальной структуре Азии. По мнению некоторых исследователей, в XIII в. была создана первая «мир-система»[340], именно монголы сломали барьер между странами[341].

Однако, кочевники и прежде всего монголы во всех этих процессах играли не просто роль «почтальонов» и «дворников», но и участвовали в этническом, политическом и культурном структурировании пространства. Новым содержанием во много характеризуются христианства (католицизм, православие) и ислам. Это уже не «деревенские», экспансионистские религии, а «городские». Особое значение приобретают такие фигуры, как папа Григорий VII, Мартин Лютер, Чжу Си в Китае. Кочевники внесли свой универсалистские идеи в ислам. Запад в ответ на деяния Чингис-хана, впоследствии походы турок и мощное возвышение Руси стремительно корректирует свою парадигму. С XIII в. в Европе начинается общерегиональное Возрождение, которое углубило идущую культурную революцию. Ислам вступает в первое противостояние с православием. Все эти процессы оказались во многом связаны и с походами монголов и в чем-то исправляли сложившуюся в их ходе ситуацию, «убирали» за Чингис-ханом[342].

В Евразии в это время наблюдается своего рода ситуация сообщающихся сосудов, когда происходит «перетекание силы» от «франков» (Священная Римская империя) к монголам, а на территории ислама переход «власти» от «арабов» к «тюркам». «Междуцарствием» в исламе и воспользовались Дальний Запад и дальний Восток, которые накинулись на исламские земли с обоих сторон (Крестовые походы и монгольские завоевания). Это говорит о том, что внутриазиатские районы имеют еще некоторое значение для развития Азии. Передел Среднего Востока стал тогдашней «мировой войной», которая шла в специфической форме, когда на первом месте были отдельные локальные сражения и войны и грабеж как самое эффективное средство решения своих проблем, дающий немедленные результаты. Кочевая цивилизация пускает многочисленные метастазы в самых разных оседлых «мирах» и понадобится ряд столетий, чтобы окончательно ассимилировать кочевников.

Понятно, что цели у «агрессоров» уже довольно разные. Кочевники пытаются создать новый баланс сил под своим контролем и для них это довесок к кочевой экономике. Для Европы уже характерны болезненные демографические проблемы, злободневной становится «проблема золота» и крайне важно, пусть даже и насильственное, подключение к азиатским рынкам. Она вместе с территориальной экпансией практикует и экономическую, но, как писал еще К. Маркс, впереди завоевателей идут миссионеры.

Наступал критический момент разбегания Запада и Востока, назревала евразийская бифуркация. Евразия в это время резко регионализируется, идут дезинтеграционные процессы как результат сочетания феодальной дисперсии и уже капиталистической регионализации. Становится понятным, что свободное расширение всех миров (христианского, исламского, восточноазиатского, кочевого) уже невозможно и нужен иной алгоритм