Дельфийский Оракул - Уильям Брод

и сделать храмовых жрецов авторами прорицаний. Физиологический эффект вдыхания газа был значительно слабее, чем тот, который испытал на себе он, так как со всей очевидностью можно заключить, что в Дельфах Пифия вдыхала непостоянную смесь легких газов, а в его эксперименте имел место постоянный приток чистейшего газа. Даже в этом случае он ощущал не утрату контроля за своим поведением, а чувствовал себя немного навеселе, испытывал легкое возбуждение. Так бывает после нескольких порций крепкого спиртного, когда море по колено, пробуждается подсознание и обостряется реакция.

Шпиллеру представлялось, что открытие этиленовой интоксикации ничем не обеднило культурной или религиозной стороны Оракула, его длинной истории. Опьянение не было конечным пунктом, это было точкой начала.

Надышавшись этилена, он сам ощутил, насколько быстро и сильно газ мог трансформировать умственное состояние Оракула. Во время эксперимента он в мгновение ока превратился из хладнокровного исследователя в покачивающегося испытуемого, как ни старался сохранить самоконтроль. В отдаленном прошлом другие исследователи, по-видимому, испытывали нечто подобное. Вдохнув газа, Дейви почувствовал «удивительно приятное ощущение», а Джеймс испытал «потрясающее чувство сильнейшего метафизического озарения».

Испытываемые индивидом при вдыхании этилена ощущения, пришел к заключению Шпиллер, во многом зависят от его или ее ожиданий. Если женщина в Древней Греции подходила к опьянению, имея серьезную религиозную настроенность, испытывала ревностное чувство страха перед богом, если перед этим постилась и совершала ритуальные очищения, и к тому же всеми фибрами души ощущала близость Аполлона, ей вполне могло казаться, что перед нею разверзаются небеса. В состоянии экстаза она наверняка могла произносить вещи, которые были и мудрыми, и далее глубокими.

Сила предрасположенности, полагал Шпиллер, станет понятной, если отбросить химическое стимулирование и силу воздействия религиозного сознания. Примером для него служили пятидесятники, мечтавшие о явлении Святого Духа. Они настолько были предрасположены к духовному воспарению, что не нуждались в нажатии «спускового крючка», им не нужен был никакой физический катализатор, чтобы вызвать состояние полной одержимости и неудержимый поток речи. Искусственное возбуждение, как представлялось Шпиллеру, может только усилить такую духовную жажду. Покалывание в ладонях и ступнях, следующие одно за другим странные духовные и физические проявления, чувство эйфории могут соединяться вместе, чтобы создать ощущение непосредственной близости к божеству.

С одной стороны, отсутствие предрасположенности могло лишить испытываемое при этиленовом опьянении чувство какого бы то ни было религиозного содержания. Нюхатели клея и других легких наркотиков, с которыми он имел дело, были не ворожеями или прорицателями, а обыкновенными зависимыми людьми. Естественно, никто не обращался к ним за божественным словом. Точно так же, как открытие команды де Бура в Дельфах ничего не сказало в отношении многих божественных откровений Оракула, которые были бесспорно реальными, попытка применить старинный рецепт стимулирования в современных условиях не вызвала характерного дельфийского поведения. Не было ни религиозного порыва, ни пророческого дара. Вопреки притязаниям крайних редукционистов, на первый план в Дельфах вышел религиозный контекст, и отношения между Оракулом и богомольцами оказались намного важнее проблемы испарений.

Джефф Чентон не был страстным редукционистом и считал, что работа их команды усиливает респектабельность чистого мистицизма. В его представлении Оракул и примитивные религии в целом были потенциально ближе к подлинному порядку нашего мироздания, нежели нынешние религиозные ортодоксы. Наука может пытаться проникнуть в глубины мистицизма, но никогда не сможет постигнуть его истины.

Хейла нельзя было назвать поклонником редукционного натурализма, но все-таки он не испытывал большого энтузиазма по поводу оккультизма. По своему темпераменту и образованию он, вероятно, был самым большим скептиком из четверых, поскольку глубоко изучил древние культуры и религии вместе с их недостатками и иллюзиями. Тем не менее он как-то рассказал один произошедший в его жизни случай, который очень наглядно показывал, как древние греки могли поверить, что Оракул обладал сверхъестественной силой.

Это случилось в 1993 году. Перед уходом на работу он сидел дома и читал газету. В тот год должны были вскоре состояться Кентуккские дерби, и газеты только и писали о том, какая лошадь может победить.

Внезапно Хейл услышал, как кто-то громко произнес: «Морской герой».

Опешивший Хейл оглянулся и никого не увидел. Он был один. И все-таки в пустой комнате только что громко прозвучал голос, назвавший имя лошади, явно предсказывая победителя.

Хейл удивился, но не придал этому значения. В то время он с головой ушел в изучение Формиона, забытого морского героя Древней Греции, и решил, что просто его уставшая голова сыграла с ним шутку, вызвав галлюцинацию, в которой отразилось его страстное увлечение греческим флотоводцем. Тем более что только за несколько месяцев до этого он ездил в Грецию и был переполнен мыслями об этом человеке. Так что это вполне могла быть его собственная фантазия. К тому же что касается дерби, то у коня по кличке Морской герой было очень мало шансов на успех. Фаворитом был Герой прерий, известный в тех местах жеребец. Хейл с юмором поделился со студентам и знакомыми рассказом об этом странном происшествии, сказав, что, по его мнению, это была галлюцинация. Над ним стали подшучивать, когда местная радиостанция Луисвилля упомянула о случившемся с ним, добавив, что профессор собирается поставить деньги на молодого жеребца. Подкалывания стали еще острее, когда Морской герой споткнулся на предшествовавших дерби скачках. К досаде Хейла, шансов на успех у Морского героя стало еще меньше.

Это было утром 1 мая 1993 года, день выдался прекрасный, когда Хейл с друзьями отправился на ипподром в Черчилль-Даунз. Дорожки были сухие и ровные. Но ставки на Морского героя были объявлены просто смешные: 13 к 1.

В самом начале скачек Хейл поставил на Морского героя 10 долларов, сумму очень скромную для человека, который обладал «секретной» информацией. После этого он пошел смотреть другие заезды. Позже, перед десятым заездом дерби, Хейл вдруг передумал. Где же, спросил он себя, твоя последовательность? Конечно, это было самое что ни на есть дурацкое допущение. А что, если и вправду это настоящее психическое наитие? В начале того года он ездил в Грецию, в первый раз побывал в Дельфах и еще находился под впечатлением от их величественности. А что, если предсказание — реальная вещь? Что, если Оракул и в самом деле внушает ему будущее? И что, если в нем самом открылся такой дар?

Толпа в Черчилль-Даунз распевала «Мой старый кентуккский дом», а Хейл побежал к окошкам тотализатора и в оставшиеся секунды поставил все свои оставшиеся деньги на Морского героя. Денег было немного, что-то около двадцати долларов с мелочью. Он чувствовал, что поступил правильно, невзирая на то что с начала дня