Дельфийский Оракул - Уильям Брод

Де Бур, руководитель группы исследователей, считал, что необычный известняковый блок из адитона выполнял роль резервуара, в котором накапливались слабые потоки этилена. Пары поднимались в адитон через отверстия в блоке и через полый омфалос.

Эксперимент явно подошел к концу. Через три четверти часа после того, как был открыт кран, экспериментаторы посчитали, что этилен почти полностью закончился. То же самое произошло и с их самообладанием. Не приходилось сомневаться, что, начавшись как серьезное предприятие, эксперимент под конец напоминал заурядную пьянку. Через минуту-другую у Морин просветлела голова и она почувствовала, что с ней опять все совершенно нормально. Эксперимент прошел успешно, хотя и до невероятия глупо. Набравшись нахальства, все они стали оракулами или, по меньшей мере, современной их версией.

Впрочем, обменявшись впечатлениями, все они отметили, что воспоминания очень быстро выветриваются.

На Хейла навалились проблемы других проектов, особенно с книгой об афинском флоте. К тому же, собрав еще одну команду ученых, он приступил к поиску в Эгейском море у берегов Греции погибших флотов времен Персидской войны. Ему хотелось вернуть триремы к жизни и собрать арсенал оружия и военного снаряжения, которое, как полагают, ушли на дно с потопленными древними судами. Он превратил свое увлечение в экспертные знания, которые употребил на целый ряд научных предприятий. Его общественные и научные интересы накладывались друг на друга, и он должен был выбрать одно из двух. Он решил меньше заниматься Оракулом.

Последнее, что он сделал за этот период для дельфийского проекта, было участие в написании статьи для «Scientific American», третьей для этого журнала. Основным автором был Хейл, за ним следовали де Бур, Чентон и Шпиллер. Это было единственный раз, когда все четыре участника эпопеи выступили на страницах печати вместе. Хейл много поработал не только над текстом, но и над иллюстрациями, которые отчетливо показывали, как в Дельфах под храмом пересекались расщелины. В статье ученые писали, что главный урок, который они извлекли из сотрудничества, не то, что современной науке под силу разгадывать тайны прошлого; урок в том, что наука много выигрывает, когда к проблемам подходят с тем же междисциплинарным единением, какое показывают сами греки. Действуя с разных направлений, они добивались значительных успехов.

Французы кипели, но помалкивали. Наконец вышло несколько статей, которые пренебрежительно отзывались об открытии. В одной статье приводились слова ученых из Французского национального центра научных исследований, ведущего учреждения такого рода. Один из них, геолог, с неохотой согласился с возможностью существования щелей в дельфийском известняке, но оговорился, что они вряд ли могли непрерывно выделять газ в концентрации, достаточной для интоксикации людей. Он также выразил сомнение в отношении состава газов, утверждая, что едва ли паломники могли чувствовать просачивающийся из адитона странный сладковатый запах, как об этом писал Плутарх. Вблизи вулканов, говорил он, можно почувствовать, как пахнет тухлыми яйцами, но никак не газами, струящимися из щелей в земле.

Жан-Поль Тотен, химик, специалист по газам во Французском центре, вообще язвительно высказался по поводу проекта: «Джелль де Бур замерил только «следы» газов, которые можно с большим трудом обнаружить в воде, — писал он. — Это еще не доказывает, что эти газы попадают в воздух. Кроме того, при такой слабой концентрации Пифия вообще ничего не чувствовала бы!»

Де Бур по-прежнему горел желанием довести исследование до конца и верил в успех команды. Он чувствовал, что французы хватаются за соломинку, изо всех сил стараясь избежать недоуменных вопросов, как они в течение почти целого столетия не смогли дать ответ на одну из великих загадок истории.

Их колкости — это реакция на истину, говорил де Бур. Исследования, проведенные их командой, показали, что выделение газа в Дельфах в прошлом могло быть значительно сильнее, но со временем ослабло, о чем вскользь упоминал Плутарх, говоря об изменчивости пневмы. Анализ проб воды и травертина доказал только правильность принципа, а никак не концентрацию газа в древности.

Даже без французской критики де Бур давно уже задумывался над тем, каким образом вялое выделение сильных газов в храме могло усиливаться. И теперь, даже после двадцати лет изучения Дельф, даже все еще продолжая преподавать в Уеслеане и на пороге ухода на пенсию, он продолжал ломать над этим голову.

В конечном итоге он пришел к заключению, что, скорее всего, власти в храме Аполлона придумали в адитоне какой-то механизм, который через некоторые промежутки времени заставлял приток этилена увеличиваться и для этого накапливал его в концентрации, достаточной для поддержания священного безумия. Де Бур подозревал, что это устройство играло особенно важную роль в поздние дни Оракула, когда щели под храмом оказались забитыми травертином, мешавшим притоку газов. В 2002 году, после проведенного Шпиллером на свой страх и риск эксперимента и после публичного выступления французов с язвительной критикой, де Бур вновь со свойственной ему энергией погрузился в исследование вопроса.

Его интуиция подсказывала, что дело в том странном известковом блоке, который французы нашли в адитоне и который Холланд, американский археолог, счел проводником, по которому поднимаются клубы сильнодействующих наркотических дымов.

Де Бур пошел по пути альтернативной гипотезы, которая не только, как он чувствовал, больше отвечала фактам, но и увязывала воедино собранные их группой свидетельства присутствия этилена и другие данные. Во многих отношениях эта идея ознаменовала кульминацию его интеллектуальной одиссеи.

Как предполагал и Холланд, де Бур считал, что этот блок составлял центральную часть фундамента адитона. Но вместо того чтобы видеть его воздвигнутым над нижней частью строения, где жрицы сжигали коноплю или другие действующие на сознание человека растения, он выдвинул предположение, что блок покоился на пронизанной щелями подстилающей здание породе и выполнял роль трубы, которая вбирала в себя поступающий из-под земли газ.

Как и Холланд, он представлял себе, что речь идет о сооружении в несколько слоев. Сначала шел блок, затем основание двух орлов, а потом конический омфалос. Так же, как и Холланд, он считал, что все три части имели в середине отверстия, которые, совпадая, образовывали ведущий в адитон канал. Ствол сооружения, будучи в верхней его части уже, чем в нижней, выглядел как бутылка, накапливая такое количество газа, которое было достаточно для вдоха.

К этим рассуждениям де Бур добавил небольшую крышку, которую приделывали на верхушке омфалоса и которая служила для того, чтобы, перекрывая выходное отверстие, накапливать газ в канале. Оракул должен был снимать крышку и выпускать накопившийся этилен и другие газы, что происходило раз в месяц в особый день Аполлона, когда ревностные богомольцы приходили к Оракулу