Дельфийский Оракул - Уильям Брод

Пифии пятого века до н. э., на котором она была показана в момент предсказания. В тот период греческие художники традиционно изображали человеческие фигуры с прямой спиной, и Шпиллер указал на то, что Пифия была показана тяжело наклонившейся вперед, как могло быть с женщиной под легким наркозом.

Последняя параллель была связана с амнезией. Локхарт и Картер сообщали, что многие пациенты забывали о том, что с ними происходило под влиянием этилена; такие провалы в памяти типичны для начальной стадии анестезии. То же самое происходило и с Пифией. Шпиллер напомнил, что в древних текстах говорилось о том, что Оракул, случалось, забывала свои слова и другие события, которые происходили во время гадания.

В заключение Шпиллер и его соавторы утверждали, что, судя по многим признакам, можно говорить, что вдыхание Пифией этилена или смеси этилена с этаном являлось возможной причиной ее экзальтированного транса.

Конечно, это была пока что только гипотеза. В то же время основа науки — эксперимент и наблюдение, проверка и тщательное изучение результатов, которые показывают, насколько теории на деле согласуются с фактами. Как писал Уильям Джильберт за четыре столетия до этого, в самом начале научной революции, «в открытии тайных вещей и в исследовании невидимых причин более веские доказательства получаются в результате надежных экспериментов и убедительной аргументации, а не возможных догадок». Джильбертовский призыв к «надежным экспериментам» способствовал созданию подвижнического образа науки, которой с неизбежностью дано разгадать все тайны природы. Но на деле, как показывает история науки, этот процесс тяжелый, противоречивый и полон разочарований. Многие эксперименты, возможно большинство, заканчиваются неудачей.

Представляя себе подстерегавшие его трудности и отсутствие надежной перспективы успеха, Шпиллер принялся за проверку гипотезы. Его целью было перенести выводы из области «возможная причина» ближе к тому, что с полным основанием можно назвать «явной причиной». Он хотел сузить зазор недоказуемости и увеличить надежность теории по сравнению с тем, что де Буру и всем остальным коллегам удалось сделать за предшествующие два десятилетия. Как и со всеми экспериментами, это был расчет на чистую случайность.

Итак, он приступил к осуществлению плана, который представлялся ему лишь в общих чертах. Он найдет добровольца, согласного подышать газом в подходящих условиях, а потом тщательно проанализирует полученные результаты. Среди вопросов, стоявших перед ним, были: может ли наркотизировать пациента поступление газа из отверстия в маленькой комнате, в обстановке, радикально отличающейся от непроницаемой дыхательной маски, которыми в свое время пользовались в операционных? Что будет ощущать пациент, испытает ли мистический экстаз? Трудно или легко будет пациенту разговаривать, если он окажется в состоянии интоксикации? Сможет ли человек, находящийся поодаль от испытуемого, чувствовать запах этилена? На какое расстояние может распространяться запах? И последний вопрос, хотя положительный ответ не представлялся вероятным: получит ли испытуемый какой-нибудь пророческий дар и будут ли у него какие-нибудь вещие видения?

Короче говоря, ему хотелось выяснить в деталях, насколько вероятной и правдоподобной была их теория, и проверить, подтвердят ли особенности эксперимента их идеи или поставят под сомнение.

Конечно, Шпиллер полагал, что его оракулом должна быть зрелая женщина, имеющая жизненный опыт, если уж не «познавшая блаженство общения с Аполлоном».

Проконсультировавшись с Хейлом относительно размеров имитируемого адитона, Шпиллер сообразил, что у него под рукой есть подходящее место — сарайчик у него в саду. Расположенный по соседству с небольшим лесочком, он был достаточно велик, чтобы в нем мог уместиться доброволец, и достаточно мал, чтобы удерживать газ в течение минуты, пока тот не рассеется в воздухе. Кроме того, сарайчик располагался достаточно далеко от дома, и не было опасности, что случайные искры из дома смогут поджечь легко воспламеняющийся газ. Наконец, сарайчик был снабжен двумя толстыми металлическими кабелями, которые прижимали его к земле, чтобы противостоять сильным ветрам, так как в том регионе случались торнадо. Но поскольку крепления кабелей погружались в землю на полметра, металл служил к тому же средством заземления сарайчика, уменьшая тем самым вероятность возникновения статического электричества, от которого могли произойти возгорание газа и сильный взрыв.

Шпиллер заказал этилен. Как правило, его доставляли в концентрации между 98 и 99,99 процента. Он выяснил, что обычные примеси могут включать небольшие количества метана, этана, пропана, ацетилена, пропилена, углекислого газа, водорода, кислорода, азота и серы. Шпиллер приобрел баллон газа самого высокого качества, практически чистого, за цену фактически в два раза больше обычной. Он считал, что его «оракул» заслуживает лучшее.

Совершенно неожиданно в конце лета 2002 года он нашел женщину-добровольца в пригороде Луисвилля, Индиана, где он жил с женой и пятью детьми. Он договорился с ней после того, как напечатал две статьи и готовил технические условия для эксперимента. Получилось так, что ему помог Дионис. Точно так же, как свою роль в зарождении проекта сыграло португальское вино, так и непринужденный процесс поглощения домашнего пива помог приятно провести время и будущему экспериментатору, и его испытуемой.

Это произошло в субботний августовский вечер сразу после того, как Шпиллер возвратился домой после отдыха с семьей. Они со старшей дочерью Сарой пошли к соседям поблагодарить их за то, что они это время присматривали за их собакой. Сара была подругой Мег Кэпшью, с которой дружила со школьной скамьи. За собакой смотрел ее брат Бен, и Шпиллеру нужно было заплатить ему.

Дверь им с приветливой доброжелательной улыбкой открыла Морин, женщина умная и уверенная в себе. Шпиллер присел у обеденного стола поговорить. Несомненно, в столовой дома Кэпшью состоялось множество грандиозных обедов, но она также была и великолепной выставкой достижений домашней пивоварни. Ее стены украшали полки с этикетками и стаканами, бочками и бутылками домашнего пива и вина. Семейство Кэпшью необычайно гордилось этими аксессуарами. Морин была вице-президентом Общества особых возлияний Южной Индианы. Ее муж Боб долгое время исполнял обязанности главы Луисвилльского общества исследований использования зерна для пивоварения. Главной целью обоих обществ было производство и потребление пива. Поначалу, несколькими годами ранее, члены обществ ограничивались скромным прихлебыванием пива на вечерах. Но качество продукта улучшалось, причем с годами, по мере того как участники накапливали опыт, очень заметно. Несколько человек, в том числе Морин и Боб, объездили пивоваренные заводы Европы, переезжая на автобусе из Бельгии в Нидерланды, Германию, Чешскую Республику и дегустируя пиво на всем протяжении путешествия через континент и узнавая все больше о тонкостях пивоваренного искусства. Кэпшью теперь гордились своим бельгийским элем.

Так что когда Боб и Морин предложили Шпиллеру домашнего пива, тот охотно согласился. Потом повторили. В конце концов, что особенного? Он только что провел день за рулем семейного автомобиля.