Долгие Дороги - Дэн Марко

Извинения его отца были тем, что он хотел услышать ещё тогда, до своей бесславной кончины. Ему хотелось видеть, как мудрый брахман, служивший для него ориентиром, признаёт собственные ошибки, и принимая правоту Ашваттхамы. Но слыша эти извинения сейчас, после всего ранее сказанного и услышанного, он даже не знал, что и думать. Слова казались сказаны второпях, наотмашь. Быть может тяжесть жизненного пути наконец-таки сломили бесстрашного воина? Или учитель вновь оказался правее ученика? Ему не было известно.

Остался последний вопрос, небольшой, но не менее важный. Сейчас, стоя напротив своего отца, знакомого даже в его молодом возрасте, он наконец-то мог спросить это открыто.

– Я действительно так дорог тебе?

Дрона ответил без промедления или тени сомнения.

– Конечно.

– А эти люди внизу, или те воины Пандавов? Они тоже дороги тебе? – задал он вопрос, всё с тем же стоическим выражением лица.

Это заставило брахмана замедлится с ответом.

– Ашваттхама, поверь мне, это никак не влияет…

– Я спросил не это. – прервал он. – В прошлой жизни, твоё человеколюбие погубило тебя. Привязанность, в том числе и ко мне, оказалось преимуществом для врага. Я просто хочу знать, выучил ли ты этот урок?

Строгий голос молодого чирандживи звучал подобно учительскому. Дроне следовало догадаться, что все эти вопросы имеют под собой основу в виде его «ошибки». Ашваттхама не мог отпустить это воспоминание, которое терзало и мучило на протяжении остатка всей жизни. Брахман понял, как была важна эта тема для его сына тогда, и в особенности сейчас, видя в ней источник неудачи.

Но не взирая на отношение к собственному сыну, его любовь к людям оставалась прежней. Выбирать между чем-то подобным для него было как минимум неправильно. Он хотел попытаться объяснить ему, но сделать это таким образом, чтобы Ашваттхама понял всё правильно было трудным действием. Зная его реакцию на неверный ответ, у брахмана не оставалось другого выбора, кроме как согласиться.

– Разумеется.

То, каким образом отец собственного сына так легко уступает ему, казалось неестественным, особенно в том месте, и в те древние времена, из которых прибыли сами претеританты.

На губах Ашваттхамы появилась пугающая для его вида улыбка, перешедшая в скором времени в тихий смех. Это весьма насторожило брахмана.

– Удивительно. – сквозь смех проговорил чирандживи. – После всех этих лет, ты просто согласился со мной, стоило мне лишь только попросить.

Тон его голоса был отличен. Что-то было не так. Чувство осознания совершённой ошибки настигло Дрону, когда он уловил сомнение в речи своего сына.

Глаза Ашваттхамы, мечущиеся из стороны в сторону, вскоре остановились на чем-то. Брахман заметил, что смех прекратился, как только глаза его сына остановились на фигуре молодой девушки, явно стремившейся в город, но остановившаяся, обратив внимание на двух разговаривающих претеританта.

В ей глазах читался безмолвный страх, кожа побледнела, а дыхание тут же участилось, стоило обоим обратить на неё внимание.

– Отец, – воскликнул чирандживи. – может мне стоит проверить истинность твоих слов, как ты считаешь?

Зубастый оскал проявился на его лице, когда он поднял указательный палец к верху. В тот самый момент Дроначарья понял к чему идёт разговор. На этот раз, страх ощутил уже он.

На конце пальца Ашваттхамы появился яркий белый свет, стремительно увеличивающийся в размерах и приобретающий кольцеобразную форму.

Лучник без тени сомнения узнал паявшийся из неоткуда элемент, и возникшее вместе с этим ощущение беспокойства. Вся эта ситуация обернулась совсем не в том направлении. Он мог лишь догадываться, что должно было произойти дальше.

– Узнаёшь? – самодовольно обратился к нему молодой. – Нараянастра. Конечно, всего лишь одна из чакр, не самое грандиозное зрелище. Жаль, что тебе не довелось лично лицезреть полный потенциал этого оружия тогда, во время битвы. Завораживающее зрелище, поверь мне.

Его пугающая своим холодом улыбка сошла с губ, когда он снова повернулся к женщине, медленно пятящейся назад, но застывшей, стоило лишь её слезящимся глазам встретиться с пылающим холодным пламенем глазами чирандживи.

– Ашваттхама, прошу тебя… – мольба, столь ничтожная с виду, как будто никогда не могла быть сказана брахманом. Он попробовал подойти ближе к сыну, дабы попытаться как-то успокоить его, но другая рука, вытянулась по направлению к нему, жестом предупреждая остановиться. Грубость этого действия по отношению к собственному отцу, так и осталось незамеченной со стороны Дроны.

– Замри. – тихо, словно змея прошипел молодой индийский воин. В тот момент, понимание дальнейшего, наконец настигло девушку, её взгляд на мгновение задержался на выражении лица лучника, полным страшной смеси волнения, страха и извинения, будто бы направленного к ней.

Рот женщины дрожа приоткрылся, дабы хотя бы произнести простую молитву, но из пересохшего рта не смогло вырваться даже хрипа. Вскоре, крик прозвучал по пещере. Но принадлежал он ней ей.

– Ашваттхама, не надо!

Глаза юной дамы застыли на месте. Страх и ужас покинули её тело, и лёгкость окончания кошмара покрыло пеленой сознание. Она успокоилась, когда её отсечённая голова с глухим стуком упала на мокрый каменный пол.

Глубокая дыра, походившая на разрез в скалистой породе позади неё, дымилась и шипела. Дроначарья в немом ужасе лицезрел последствия своего, как он считал, бездействия, пока чувство вины раздирало его изнутри. Впервые за долгие годы умиротворения и покоя, проснулись едва различимое чувство – гнев.

Чирандживи удовлетворённо хмыкнул.

– Всё ещё такие хрупкие. – задумчиво проговорил он, осматривая свою руку, с пальцев которой сорвался смертельный снаряд. – Я успел забыть это покалывание. Это чувство… Как давно я не испытывал его. Такое бодрящее, волнующее, неописуемое простыми словами. Ты же думаешь также, верно, отец? Может быть, когда я найду и убью того мальчишку и беловолосого, мне стоит убить и того чудака в шапке, так, забавы ради? Как ты считаешь?

Последнее предложение сошло с его уст будто бы с издёвкой. Видя горе в выражении лица отца, он улыбался.

В тот же миг, что-то проснулось внутри брахмана. Он попытался подойти к сыну и телу девушки ближе, но стоило сделать ещё один шаг, как вдруг Ашваттхама совершил стремительный рывок, ударив мужчину коленом в живот. Ослабевшее в миг тело он откинул одно рукой в сторону.

Дрона закашлялся, его глаза широко раскрылись от произошедшего. Но не от атаки. Боль физическая не жгла так сильно, как эмоциональная. Он до конца не мог убедить себя в реальности происходящего, всё ещё хватаясь за надежду, что это лишь один большой кошмар.

Тогда же, земля затряслась сильнее. Вибрация, исходившая из