Долгие Дороги - Дэн Марко

– Посмотри на себя! – вновь привлёк к себе внимание громогласный голос чирандживи. – Как ты размяк, за время, проведённое здесь. Твоя мягкотелость губит тебя. Ты даже не в состоянии защитить тех, о ком по твоим словам, безмерно печешься. Что это, если не проявление слабости?

Дрона хотел что-то сказать, что-то возразить, но гнев его сына уже нельзя было остановить. Он вновь допустил оплошность. И вновь не смог выучить прошлой урок.

– Я не могу поверить, что всё это время уважал тебя! Ты не смог подтвердить свои слова, ты не смог противостоять мне, как бы часто я не переходил черту. И сегодня, мои предупреждения оказались верными. Ты не достоин титула брахмана!

Слова, которые никогда не смел себе позволить сын по отношению к своему родителю. Но Дрона принял их, стерпел, ибо осознал – какую глупую оплошность допустил. Любовь затуманила ему глаза.

– Давай, ну же! Возрази мне! Оспорь мои заявления! Ударь меня в ответ! Прими решение как подобает настоящему воину.

Лучник поднялся на ноги. Его взгляд более не выражал страх и волнение. Теперь была лишь скорбь. Безмерная скорбь, не столько за то, кем являлся Ашваттхама, сколько за то, кем он мог стать, был бы Дрона более внимательным в его воспитании.

Бездействие отца лишь подогрело котёл ненависти чирандживи.

– Ты жалок. Всю жизнь ты прожил в бедности, руководствуясь своими абсурдными принципами. Даже слова, сказанные Дурьодханой никак не повлияли на тебя. Такой бедняк не был в праве обучать лучших бойцов Пандавов и Кауравов. Наша победа не знала для тебя ровным счётом ничего.

На поднятом пальце молодого претеританта вновь появился дискообразный снаряд.

– Давай! Скажи мне, что я не прав! – гораздо более разъярённо обратился к нему он.

– Мне жаль тебя. – слова брахмана были скорее не ответом, а тяжёлыми принятием, осознанным в самом конце.

Этих слов стало вполне достаточно, чтобы гнев молодого воина вылился в новую атаку, на этот раз, направленную на лучника. Метательное оружие сорвалось с пальца слишком быстро даже для такого мастерски обученного как он. Чудом, он смог уклониться в тот самый момент, когда почувствовал, как чакра срезала небольшую прядь волос с его виска, прежде чем улетела в даль.

Этим отвлечением воспользовался Ашваттхама, чтобы приблизиться ближе к отцу, тут же нанеся неудержимый шквал ударов руками. Каждый последующий казался мощнее предыдущего, блокировать их становилось всё сложнее. Дрона даже не успел подготовиться, настолько стремительны и решительны были действия его сына.

Как только оборона была сломлена, чирандживи хватило нескольких атак, прежде чем, Дрона всё ещё опасающийся навредить своему сыну, потерял равновесие и последующий выпад ногой, снова откинул его в сторону.

– Возьми в руки своё оружие! – грозно заревел молодой претеритант. – Сразись со мной!

Но брахман не сделал ничего из этого, лишь в спешке оглядываясь по сторонам, ища возможности любым способом избежать боя.

Ашваттхама не терял ни секунды времени. Вновь, сблизившись с лучником, он поднял того за одежду и резко швырнул в один из акведуков. Каменная структура треснула под массой претеританта. Вода тут же начала разливать со сломанного края. Тело брахмана безвольно упало на землю.

Поднимаясь с трудом, он слишком поздно замечает, как нога противника с разворота ударяет его по лицу. Даже не успевая принять хоть какое-нибудь решение, он в которой раз оказывается на земле. Это не походило на сражение, а скорее на избиение.

И вновь атака. Руки Дроны пытаются отклонить или заблокировать новые удары воина, но его нерешительность действий ни даёт желаемого результата. Тело сотрясается от повреждений, рёбра, кисти, плечи, живот, голова. Каждый из точечных замахов и выпадов сына идеально находят свою цель принося ужасную боль своему отцу.

Кости и мышцы стонут от ощутимой тяжести. Продолжать это было невозможно, но и ввязываться в бой с собственным чадом Дроначарья не желал, по сему сделал единственное, что в тот момент показалось ему наиболее разумным.

Находясь под аркой одного из акведуков, он наконец парировал удар Ашваттхамы, прежде чем оттолкнув его, в мгновение ока достав из-за спины свой лук, и крепко натянув тетиву, выстрелить. Темпаральная стрела мгновенно разрушила собою каменный свод, оградив двоих воинов облаком пыли и грудой обломков. Упавшие камни не убили молодого воина, но дали ему время. Этого времени вполне хватило, чтобы лучник тут же рванулся прочь к одному из открывшихся в ходе продолжающегося землетрясения, проходу в скалистой пещеры.

Он струсил, и он понимал это. Эта битва была проиграна. С этим ничего нельзя было сделать. Оставалось лишь позорно бежать, лишь слыша в дали гул падающих вниз массивов грунта и криками людей, которых он даже не сумел спасти.

Но, кроме этого, он отчётливо различал один единственный голос, шипящий проклятья и угрозы, адресованные только ему. Голос, всё ещё являвшийся родным на столько же, насколько казался чужим. Сердце Дроны наливалось кровью. Его тело и душа болели. Крики его сына продолжали эхом отзываться в его голове, даже когда он уже покинул стены пещеры.

Глава 18.

…

(В то же время)

Они успели убежать далеко вперёд. Догнать их становилось всё сложнее. Раб, гнусный предатель и неизвестный вторженец. Каждый из них должен был быть приговорён к казни на месте на все свои злодеяния и оскорбления. Так нагло сорвать столь грандиозное представление, посметь опозорить перед народом самого императора. Эта дерзость должна была быть пресечена немедленно!

Нерон никак не мог отойти от головокружительной злости, вспыхнувшей после случившегося инцидента. Он бежал наравне со своими гвардейцами и рассерженными выходцами из толпы. В обычный день, подобная низменность была бы ему чуждой, но сегодня был совершенно иной день. День ярости Юпитера и страшного суда над преступниками, очернившими своими действиями гордость всего Рима.

Императору ещё не приходилось испытывать подобные нагрузки, но он готов был стерпеть. Гнев от предательства гостя, которому как ему казалось он мог доверять бурлил в нём, словно наполненный котёл. Если таким людям как Даниэль неведомо добродушие Отца Отечества, то пусть сила послужит ему и всем глупцам вроде него уроком.

Они уже выбежали в главный зал, ведущий к тронному. Силуэты беглецов были едва видны на фоне гротескных ворот. Если у выхода их задержат люди, догнать не составит никакого труда. Но тогда же, когда Нерон уже хотел отдать приказ солдатам поймать виновных, он заметил, что всё большее количество простого люда бежит по направлению к выходу, и не только со стороны Колизея, но и из тронного зала.