Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

что в очередной раз подтвердило ближневосточное происхождение Плащаницы и сезон ее использования – конец зимы или начало весны[386]. Будучи знатоком израильской флоры, Авиноам Данин, к своему удивлению, обнаружил даже пыльцу одного растения, исчезнувшего в VIII веке и произраставшего на Мертвом море. Сенсационный доклад об этом был сделан на Международном конгрессе по ботанике, проходившем в Нью-Йорке в 1999 году. Он в очередной раз опроверг идею об изготовлении Плащаницы в XIV веке.

В 2010 году в книге «Истина о Святой Плащанице» (Vérités sur le Saint-Suaire) Жерар Люкотт провел новое исследование пыльцы на основании проб на клейких лентах, взятых в 1978 и 1988 годах. 16 зерен пыльцы из 88, которые ему удалось определить, ничего не добавили к истории реликвии, поскольку все, похоже, были европейского происхождения: четыре принадлежали к семейству лебедовых (мясистые растения), три – к семейству ивовых (ива) и семь – к семейству березовых (орешник). Впрочем, ничто и не указывало на то, что эта пыльца очень древняя. В 2015 году в очень подробной статье в журнале Archaeological Discovery он исследовал крошечный фрагмент клейкой бумаги, который профессор Риджи приложил на уровне лица человека Плащаницы. Его оборудование уже не имело ничего общего с зачаточным инструментарием шведского криминолога 1970-х годов[387].

Из десятка найденных образцов пыльцы его внимание привлекли пять, которых не было ни в списке Макса Фрая 1982 года, ни в списке Данина 1999 года: три принадлежали к виду Ceratonia Siliqua (рожковое дерево), один – к виду Balanites aegyptiaca (баланитес египетский) и один – к виду Cercis siliquastrum (иудино дерево). И хотя отдельные представители этих видов встречаются на юге Франции или в Турции, они распространены в Галилее, Самарии и Иудее. Это открытие было тем интереснее, что такой тип пыльцы переносится не ветром, а только насекомыми, что существенно повышает вероятность пребывания Плащаницы в Палестине. Кроме того, Люкотт обнаружил еще два типа зерен, принадлежащих к виду Myosotis ramosissima, незабудка ветвистая. Похоже, это подтверждает присутствие на Плащанице незабудки, цветущей с весны до лета[388].

Следы цветов и плодов?

Следы от большого количества цветочной пыльцы на туринской реликвии объяснялись присутствием самих цветов. Это предчувствовал еще в 1983 году преподаватель физики из Германии Освальд Шейерман. Но подтверждением этого открытия мы обязаны доктору Алану Уонгеру и его жене Мэри. Именно они увидели лепестки хризантем с правой стороны головы и другие очертания цветов, собранных в небольшие букеты, вдоль тела и на животе. Опираясь на основополагающую работу Наоми Фейнбрун и Михаэля Зохари «Флора земли Израиля» (Flora of the Land of Israel) и ее богатые иллюстративные материалы, они сумели определить 28 видов. Долгое время работы Уонгеров игнорировали и отвергали. В сентябре 1989 года, когда они с опозданием прибыли на Парижский конгресс, их не пустили на трибуну, и они были вынуждены представлять свои открытия на транспарантах в коридорах.

В 1995 году Уонгерам пришла в голову идея передать снимки Авиноаму Данину. Он подтвердил безупречно точное определение обнаруженных видов и заключил, что 27 из 28 цветов росли непосредственно в окрестностях Иерусалима. Силуэт лепестков и венчиков не просто говорил об их свежести – он указывал, что их сорвали непосредственно перед возложением на Плащаницу.

Авиноам Данин, в свою очередь, увлекся загадкой этой «католической» реликвии и принялся внимательно изучать серии фотографий, сделанные американцами ранее. Разумеется, он выявил Gundelia tournefortii, осот полевой, давший около 30 % пыльцы, но нашел и другие местные растения, цветущие в марте-апреле, то есть как раз в период погребения Иисуса: ветреницу корончатую (Anemone coronaria), хризантему увенчанную (Chrysantemum coronarium), ладанник критский (Cistus creticus), ломелозию прорастающую (Lomelosia prolifera), белену сетчатую (Hyoscyamus reticulatus), ридольфию посевную (Ridolfia segetum), парнолистник кустарниковый (Zygophyllum dumosum)…

Все эти растения росли в непосредственной близости от Иерусалима, что позволило израильскому ученому предположить, что люди, положившие их на тело (Мария и святые жены?), собрали их в тот же день. Уонгеры полагали, что отпечатки цветов образовались через 30–36 часов после их сбора. Авиноам Данин уточнил их выводы. Внимательно изучив степень раскрытия каперсов египетских (Aegyptia Capparis), растения, чьи цветы начинают раскрываться около десяти часов утра и снова закрываются вечером, он заключил, что цветок, след которого остался на Плащанице, был сорван между тремя и четырьмя часами дня. Данин обнаружил также присутствие на Плащанице небольших орешков, используемых при подготовке тела к погребению, чтобы замедлить его разложение, – таких как фисташка мастичная (Pistacia Lentiscus).

Новые методы датирования

В 2013 году профессор Джулио Фанти, преподаватель механических и термических измерений из Падуанского университета, изучавший святую Плащаницу на протяжении многих лет, а также его коллеги сумели вывести новый диапазон дат на основании трех взаимодополняющих методов, не разрушающих образцы и существенно менее затратных, чем радиоуглеродное датирование[389].

Прежде всего исследователи установили, что полисахариды, образующие целлюлозу в волокнах льна, распадались пропорционально возрасту полотна, изменяя таким образом его химическую структуру, в частности степень кристаллизации. Этот факт можно было использовать как основу для процедуры датирования. Для каждого из трех выбранных методов – инфракрасной спектрометрии, рамановской спектроскопии и механических испытаний – необходимо было выстроить калибровочную кривую распада целлюлозы на основе тканей, происхождение которых известно, и применить ее к нескольким нитям с Плащаницы. Около двадцати образцов, собранных в различных египетских, израильских и итальянских музеях, возрастом от 3500 лет до н. э. до наших дней, были исследованы под оптическим и поляризующим микроскопом. Треть пришлось исключить как слишком загрязненные. Осталось 13 образцов, от льняной ткани додинастического периода Древнего Египта, образцов римской эпохи и Средневековья до современных изделий.

Опыт для непосвященных довольно сложен. Если коротко, инфракрасная и рамановская спектрометрия дают спектр вибрации молекул заданного материала при их взаимодействии со световым излучением[390]. В первом случае – инфракрасной спектрометрии – источник термический, то есть тело, нагретое до высокой температуры и испускающее инфракрасное излучение, взаимодействующее с молекулами образца. Во втором случае – рамановской спектроскопии – монохромным источником света служит лазерный луч. Благодаря этим двум методам удалось выстроить калибровочную кривую распада целлюлозы во времени в виде полулогарифмической шкалы (логарифмической по оси ординат и линейной по оси абсцисс).

В качестве проверки с помощью первого метода Джулио Фанти сумел датировать периодом между 59 и 219 годом н. э. фрагмент ткани из крепости Массада, разрушенной, напомним, в 73 году. Затем было произведено сравнение с несколькими нитями Плащаницы. Получилась дата изготовления между 300 годом до н. э. и примерно 400 годом н. э. при достоверности 95 %. Тем не менее Фанти допускал, что термические воздействия, которым подверглась реликвия (в особенности пожар в Шамбери в 1532 году), могли существенно исказить картину.

С рамановской спектрометрией дата изготовления ткани была установлена в диапазоне между 700 годом до н. э. и 300 годом н. э., при той же степени достоверности 95 %. Здесь итальянец также допускал искажение результатов под воздействием различных параметров: пожара в Шамбери, большей или меньшей влажностью в местах хранения, загрязнения ткани и, главное, флуоресценции