Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

500 верующих, представлявших собою ядро древнейшей христианской общины, находились в Иерусалиме. Столица не является, конечно, их родиной; они отправились туда по побуждению двенадцати апостолов, покинув родину и свои занятия. Побуждающим основанием для них в этом случае не могло быть мечтательное почитание священного города, сделавшегося для них, благодаря страданию и смерти их Учителя, еще более священным. Таким мотивом могло быть только, — если не было рассеивающего всякое сомнение прямого повеления Воскресшего, данного Им в откровении, — убеждение, что именно там, где, казалось, Мессия должен был оставить Свое дело, Он вновь возьмется за него, что Его близкое пришествие с небес совершится только на Сионской горе. Там хотели они Его ждать, чтобы, по крайней мере, на этот раз быть на месте в это великое мгновение.

Попытка оправдать смерть Мессии. Их терпение подверглось тяжелому испытанию, но они воспользовались временем, чтобы оградить свою веру крепкими окопами. Изучив Писание, они устранили удар, нанесенный еврейскому миросозерцанию казнью Мессии. В Писании они нашли места, предвозвещавшие Мессии времена страдания и презрения: таким образом, в судьбе Иисуса исполнилось лишь слово Божие. Может быть, им удалось даже найти в Писании указания, позволявшие догадываться, почему Мессия должен был сначала пострадать, а потом быть прославленным: как невинный, Он должен был взять на Себя наказание, заслуженное другими, для искупления грехов всего народа. Эти ученые мудрствования в изучении Писания ни по форме, ни по существу совершенно не соответствовали воззрениям Иисуса; Он никогда не говорил о необходимости искупления грехов, — но они достигали тогда цели, не только окончательно примиряя с Голгофой старых приверженцев Иисуса, но делая для них возможным дальнейшее распространение учения, несмотря на поражение царя: даже некоторое число фарисеев было побеждено аргументацией, доказывавшей, что путь Мессии через ад на небеса, а оттуда опять на землю, для восстановления Своего Царства, указан самим Богом; и так как смерть Иисуса скорее доказывала то, что Он действительно Мессия, чем опровергала это, то они присоединились к Его последователям. Иисус все-таки был Мессией, и Бог должен вскоре в небесной славе явить Его миру как такового. Это сделалось лозунгом молодой общины, лозунгом победным, поскольку он открывал всем истинным евреям величественные перспективы, благотворным — поскольку он вынуждал к решительному обособлению друг от друга тех, которые были за и которые были против Иисуса. Однако он имел тот недостаток, что центр тяжести переносился на ту часть Евангелия, которая была остатком старого; эту формулу можно было подписать, не почувствовав даже и малейшего дуновения нового духа, внесенного Иисусом. К счастью, Иисус обладал столь ярко выраженной Личностью, что, пока были живы люди, знавшие Его, Он не мог быть поглощен ни Христом Писания, ни Христом надежды. Конечно, Его влияние на Своих учеников было слишком кратковременным, чтобы внедрить Его религию, как целое, навсегда и бесповоротно в их души, но то, что сохранилось из Его слов в их сердцах, было для них незабвенно; этим укрепляли и освежали они друг друга, посвящали в это вновь обращенных. Таким образом, они сохранили Евангелие истинного Иисуса рядом с Евангелием Мессии несмотря на то, что многое понималось ими неверно, что немногое они сумели оценить вполне: этой древнейшей Иерусалимской общине обязаны мы тем немногим достоверным, что мы знаем об Иисусе из Назарета.

Нововведения в первоначальной общине. В общем мы весьма мало осведомлены об устройстве древнейшей общины. Сведения, данные нам Лукой в первой части Деяний апостолов, являются единственными. Но насколько хороши источники, которыми он пользуется во второй части, излагая миссионерскую деятельность Павла, настолько общи и бледны его описания в начале. Длинные речи, набросанные им — с таким огромным, впрочем, тактом, что иногда такт этот вполне заменяет отсутствующую историческую критику, — скрывают недостаток фактического материала, убеждая нас, однако, в то же время и в том, что составитель не измышляет фактов беззастенчиво, когда предание ему их не дает. Неясным остается положение Павловой религиозной общины по отношению к официальной еврейской.

Верующие в Иисуса не считали себя ни в коем случае отпавшими от еврейства, а храм — местом чуждого им культа. Более вероятно, что свои права на храм, на еврейство, на закон — празднование субботы, обрезание, предписания чистоты — они словом и делом отстаивали гораздо более страстно, чем во времена Иисуса, так как хотели быть настоящими детьми Божьими, наследниками Давида, истинным Израилем. Немыслимо, однако, чтобы они присутствовали при богослужениях в синагогах неверующих, так как одно пассивное участие осквернило бы их, а активная защита ими Мессии вызвала бы целую бурю. Вместо этого они собирались, по возможности ежедневно, ради слова Божьего и ради своих дорогих воспоминаний; возможно, что день недели, к которому они отнесли восстание из мертвых — воскресение, уже ими был выделен как особенно священный. Преломляя хлеб, они каждый вечер повторяли незабвенное празднование последней Пасхи и возобновляли союз со своим учителем. Вероятно, они рано ввели крещение, быть может, по примеру самостоятельно существовавших еще тогда учеников Иоанна, так как торжественное присоединение к общине нового члена делало необходимым какой-нибудь обряд. Они не нашли причин порывать с культом, с литургическими формами, с молитвами и постами благочестивого иудейства; их мессианское сознание ярко отражалось, однако, само собой и здесь в виде изменений и дополнений.

Еще менее изменили они формы своей жизни в основных пунктах; общность имуществ не была провозглашена. Однако внезапное переселение в Иерусалим 500 галилеян, по большей части бедняков, не имевших возможности, при всем желании, заниматься там своим ремеслом (например, рыбным промыслом) и вынужденных поэтому жить подаяниями, создало особые условия, потребовавшие от немногих богатых больших жертв на общие нужды. Для целесообразного распределения наличных средств оказалось необходимым избрание облеченных доверием людей — семи знаменитых диаконов. Таким образом, было положено начало самостоятельному устроению новой общины, которая, вероятно, в других отношениях была организована, как еврейские общины на чужбине. То обстоятельство, что принявший веру в Мессию брат Иисуса, Иаков, занял первое место среди стоящих во главе общины и почитался почти как заместитель Иисуса, не требует объяснения, — настолько высоко ставилось у евреев кровное родство. Само собой понятно также, что авторитет двенадцати апостолов остался непоколебимым.

Общины верующих вне Иерусалима. Скромной кучке первых христиан не было, правда, суждено спокойное развитие. Одно их существование являлось уже постоянным укором для тех, которые чувствовали себя каким-либо образом ответственными за казнь Иисуса. Возрастание их числа превратило недовольство последних в бурный гнев. Нетрудно было натравить народные массы на отступников; мученичество Стефана (а позднее и апостола