Империя и ее соседи - Коллектив авторов

пленника солдаты едва не пристрелили. В христианском лагере еврея не убили, но собравшаяся толпа вдоволь поиздевалась над ним. Ночью пришел приказ о выступлении войск из лагеря, и встал вопрос, что делать с пленным.

Новый хозяин не мог взять его с собой. И снова над Исааком забрезжила угроза смерти, т. к. капралу советовали не возиться с пленником, а из соображений экономии убить. Шульхофу повезло, ибо капрал не терял надежды все же получить хороший выкуп за богатого еврея и повел его к Дунаю, где, насколько знал Исаак, собирались моравские евреи, которые могли его выкупить. Дорога к реке тоже была полна опасных приключений, угрожавших жизни Шульхофа: его снова хотели убить – уже те, кому не удалось получить выкуп. Но Исаак еще раз спасся, как он пишет, с помощью Господа, поскольку у реки одна женщина, знатная на вид, выкупила страдальца за 30 золотых и кувшин вина. Она успокоила его, привела в чувство какими-то благовониями, накормила, приказала приготовить ему место для сна и обещала к отвести к евреям. Видимо, на берегу Дуная, действительно, действовала некая организованная группа спасителей евреев. Вскоре она переправила Шульхофа в Вену к известному банкиру Самуилу Оппенгеймеру, спасшему жизнь не одной сотне своих единоверцев-евреев.

Рассказанная Исааком Шульхофом история самого трагического дня его жизни наполняет реальным содержанием информацию, сообщаемую из стана победителей турок. Чем было вызвано такое, сугубо негативное и враждебное отношение к евреям во время осады и штурма Буды?

На основе собранной информации можно сделать некоторые наблюдения. В 1680-е гг. еврейское население в Буде было довольно многочисленным, вторым по численности после мусульман; они занимали в городе целый квартал[684]. (Фредерико Корнаро пишет о нескольких еврейских кварталах)[685]. Только среди взятых в 1686 г. в плен источники называют от 800[686] до 1200[687] человек. При предполагаемой общей численности населения Буды в 14 тыс. чел. это – немалая цифра. Но учтем, что многие евреи, жители Буды, были убиты во время штурма при попытке к бегству или при других обстоятельствах.

Следует сказать, что и сама Буда во второй половине 17 в., несмотря на потери из-за осады 1684 г., продолжала оставаться значительным торговым и ремесленным центром региона. Поэтому она привлекала к себе население, в том числе еврейское, занимавшееся в основном торговлей, а из ремесел, преимущественно, кожевенным производством. Но больше евреи были известны, как банкиры и ростовщики. Живя в Буде, они давали под проценты ссуды торговцам скотом из окрестных рыночных местечек. Как везде, в качестве ростовщиков они явно не вызывали симпатий населения. В Османской империи евреи, как и во владениях австрийских Габсбургов, пользовались рядом торговых и других хозяйственных привилегий[688]. Первые они получили в 1526 г., когда передали султану Сулейману ключи от Буды[689], но в памяти венгров остались предателями. Жалуя привилегии, власти одновременно облагали евреев более высокими налогами, чем другие категории, а также специальными податями. Там и здесь евреев терпели из-за их экономической пользы и незаменимости, особенно в финансовых вопросах. Они предоставляли венскому двору военные кредиты и были армейскими поставщиками. Например, известно, что знаменитый банкир Самуил Оппенгеймер, спасавший евреев от рабства, в последние два десятилетия 17 в. финансировал габсбургскую армию в войнах с турками в Венгрии. Однако даже этот выдающийся финансист, как и другие евреи, был вынужден ежегодно платить т. н. «Toleranzgeld» за разрешение жить в столице[690]. Но и при дворе султана евреев скорее терпели, как и у австрийских Габсбургов, из-да их сплоченности, оборотистости, поддержке стабильной торговли между Востоком и Западом. Тем не менее можно сказать, что евреи больше тяготели к Османской империи и туркам, потому что в религии те толерантно относились к ним и не преследовали так, как это происходило в христианском мире, где еврейские погромы были повседневным явлением. При фанатичном католике Леопольде I, покровительствовавшем иезуитам, положение евреев даже ухудшилось.

Вполне понятно почему, Исаак Шульхоф ностальгически вспоминает то время, «когда город находился под властью султана и его население процветало подобно зеленеющей оливе в безопасности и спокойствии. Можно по правде сказать, – утверждал он, – каждый жил в своем винограднике, под своей смоквой»[691]. Шульхоф отмечал очень низкие цены на продовольствие (говядину, баранину, козлятину, рыбу, вино) и высокое качество продукции[692]. Речь, конечно, речь шла не только о хорошем снабжении. Автор «Хроники» пишет «о безопасности и спокойствии». Понятно также и то, что по свидетельству перебежчиков, евреи, как могли, старались поддержать воинов будайского гарнизона во время осады 1686 денежной и другой помощью, хотя сами не брались за оружие. Неслучайно, пленным евреям на допросах задавались вопросы о том, как и чем евреи помогали защитникам города. Так, уже упоминавшегося раньше будайского еврея Якова на допросе в лагере осаждавших спрашивали о том, кто обеспечивал необходимым воинов будайского гарнизона, очевидно, ожидая услышать, что этим занимались евреи. Яков отрицал, что евреи поставляли воинам гарнизона продовольствие, обмундирование и т. п., но он был вынужден признать, что во время осады евреи ежедневно (кроме субботы) носили солдатам воду, камни, порох и выполняли другие работы. Спрашивали также о том, платили ли евреи налог на оборону. Хотя Яков своими ответами старался обелить и выручить единоверцев, ему вряд ли верили, потому что в его ответах прорывалось неприятие «освободителей». Так, он утверждал, что «изъятием драгоценностей в Буде занимались вражеские [выделено мною – Т.Г.] солдаты», и они же подожгли город[693]. Из этого также становится понятным, что в истории с осадой и штурмом Буды в 1686 г. евреи воспринимались, как пособники турок и с ними обращались соответственно: убивали, брали в плен, торговали ими.

Что же до Шульхофа, в «Хронике» он всячески старается подчеркнуть свою лояльность к властям и глубокое почтение к императору – Леопольду I Габсбургу. Ведь Шульхоф описал свои переживания после того, как оказался на свободе и начал новую жизнь во владениях Габсбургов, уже как подданный императора. Императору Леопольду он приписывал исключительно мирные устремления и желание установить спокойствие в своих владениях[694]. Каждое упоминание о нем в тексте сопровождается словами: «Да будет славен Его Величество римский император!», «Да приумножится его слава!». Леопольда он называет «славным» и «благочестивым». Даже тогда, когда Шульхоф пишет о зверствах войск императора в Буде, он никогда не забывает прибавлять эти слова. Вряд ли могло быть иначе. И нельзя рассматривать эти слова исключительно как лесть. Возвращение на родную землю обеспечило Шульхофу относительно спокойную жизнь и мирные занятия. Похоже, в мире он готов жить на любой земле.