Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров

Бог знает чем еще. После частичного успеха такого дрейфа положение страны более или менее стабилизируется. И в этот момент укрепившаяся и воспрявшая духом элита начинает требовать большего – признания Западом своего величия, то есть большего учета ее интересов в дележке мирового пирога. Для этого вытаскиваются из нафталина сданные туда несколькими десятилетиями раньше идеи о национальной самобытности и уникальности. Взаимодействие с Западом постепенно приобретает все более конфликтный характер, а внутри страны зачищается политическая и социальная база «западников». На долгое время почвенниками становятся буквально все правящие группы! Такой курс методом накопления ведет ко все большей отсталости, обеднению и ослаблению страны. Приближается очередная национальная катастрофа, на волне которой элита вновь обращает взоры на Запад. И так – по бесконечному кругу.

Анджела Стент

Почему Америка и Россия не слышат друг друга?

Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014

Анджела Стент – одна из ведущих американских «кремленологов», консультировавшая администрации Клинтона и Буша-мл. по российской повестке. Сегодня она преподает в Джорджтаунском университете в Вашингтоне, который считается кузницей кадров для американского госаппарата, чем-то средним между нашими МГИМО и РАНХиГС. Описывая историю российско-американских отношений в 1989–2014 гг., Стент насчитывает за это время аж четыре «перезагрузки», призванные начать эти отношения с чистого листа и освободить от груза прежних проблем. Увы, каждая перезагрузка со временем упирается в тупик, отношения исчерпываются – чтобы через год-полтора подвергнуться новой перезагрузке, обычно связанной со сменой президентов двух стран…

Автор не согласна с мнением, что демократы и республиканцы по-разному строят политику в отношении России. Напротив, она приводит убедительные примеры преемственности этой политики. Основные разногласия в данном случае проходят отнюдь не по партийной линии, они пролегают между «реалистами» (их несколько больше в рядах республиканцев, от Киссинджера до Трампа) и «либеральными интервенционистами» (их больше среди демократов, хотя республиканские «неоконы» придерживаются аналогичных взглядов). Таким образом, важно не то, какая формально партия сегодня у руля в Вашингтоне, а какая из неформальных фракций американской элиты определяет внешнеполитический курс.

Ну и, разумеется, важна конкретная ситуация, в которой этот курс проводится, ведь мы – далеко не единственная «головная боль» для Штатов, взявших на себя бремя глобальной власти, а лишь одна из многих. Периодически доктринальные подходы нового президента и его окружения, сталкиваясь с резкими изменениями в международной обстановке, отправляются в архив, и проводится политика чуть ли не противоположная той, которая провозглашалась в ходе предвыборной кампании и сразу после водворения в Белый дом (хрестоматийный пример – изоляционизм Джорджа Буша-мл., который после 11 сентября 2001 г. переродился в яростный «консервативный интервенционизм»).

Итак, американские внутриполитические и идеологические «разборки» первичны, а отношение к России, особенно после ухода из госаппарата (после 1991 г.) большого числа «русистов» и «кремленологов», – вторично. Но при всех внутренних противоречиях в американской элите Стент находит общее во взглядах на Россию: с точки зрения Вашингтона, наша страна должна справиться с постимперским синдромом, принять западные ценности и найти свое место в американоцентричном мире. Именно поэтому две страны и «не слышат друг друга»: Россия видит себя совершенно иначе, оценивая распад СССР и последующее мрачное десятилетие как историческую катастрофу, которую необходимо исправить. Сохранив все атрибуты великой державы, восстановив экономику и армию, активизировав свою внешнюю политику, Россия во главе с Путиным претендует если не на равноправие с США, то как минимум на тщательный учет Америкой российских интересов в чувствительных вопросах.

Не соглашаясь становиться безгласным сателлитом, лишь выполняющим указания из Вашингтона, Москва превратилась в постоянный возмущающий фактор американской политики. И приоритетным полем столкновений двух держав, разумеется, стало постсоветское пространство: для России это ее пояс безопасности и сфера геополитического влияния. Для Америки же это всего лишь такие же страны, как и все другие, с универсальным правом выбирать себе друзей и союзников – конечно, при условии, что это будут США. Иными словами, Америка, считая всю планету зоной своего влияния и контроля, запрещает другим державам создавать собственные мини-зоны, и это постоянно ведет к столкновениям. Что, собственно, и произошло в Грузии в 2008 г. и на Украине в 2014 г.

Почему же в отличие от американо-китайских отношений, также периодически переживающих плохие времена, российско-американские характеризуются особенно частыми маятниковыми движениями? Стент указывает на дефицит взаимозависимости в экономической сфере между нашими странами. Кроме некоторых важных, но частных сделок (например, поставки российского титана для американского Boeing) системное экономическое сотрудничество после распада СССР наладить так и не удалось. И здесь мы видим огромную разницу по сравнению с такими странами, как Китай или Мексика, тоже имеющими к США большие претензии, но тесно привязанными к ним экономически. Несвязанность делает отношения России с США заложниками геополитики и стратегии, превращая их скорее в пространство соперничества, чем сотрудничества. И другого при нынешнем раскладе сил в мире и внутри обеих стран, вероятно, ожидать и не стоит.

Джордж Кеннан

Воспоминания американского посла в СССР

Дипломатия Второй мировой войны глазами видного политолога и историка

М.: Центрполиграф, 2022[16]

Американский дипломат первой половины XX века, много занимавшийся Европой и Россией, Джордж Кеннан вошел в историю своей «длинной телеграммой». В этой депеше, отправленной им из Москвы в Вашингтон в феврале 1946 г., излагались аргументы в пользу стратегии «containment» (то есть сдерживания) СССР в послевоенной ситуации. Главными чертами этой ситуации были распад антигитлеровской коалиции и усиление соперничества прежних союзников за контроль над Европой. Кеннан рекомендовал именно «сдерживать» СССР а не воевать с ним или пытаться восстановить распавшуюся коалицию. Стратегия сдерживания стала одним из самых популярных подходов, использовавшихся американской и в целом западной дипломатией в ходе холодной войны, хотя ей и пришлось соперничать с другими стратегиями. Почему же Кеннану удалось сформулировать вполне жизнеспособные рекомендации на тему того, как Западу строить отношения с СССР, в чем они состояли и почему многие из них были воплощены в жизнь, а не остались на бумаге? Отчасти ответы дают мемуары Кеннана, охватывающие четверть века его активной дипломатической службы (1925–1950). Хорошо зная Россию благодаря длительной работе в Москве, Кеннан довольно быстро преодолел соблазн увидеть в СССР «светлое будущее всего человечества». Настроенный скептически и реалистически, он изучил приемы советской дипломатии и пришел копределенным выводам насчет того, как Западу удобнее всего решать вопросы с русскими.

Он установил, что «советский режим является, по существу, полицейским режимом самого высокого пошиба, культивировавшимся в духе полицейских интриг, привыкших мыслить и действовать с позиции силы». Он исходит не из