Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров

значит – только зимой и днем, тогда кактехника холдингов работает круглогодично, а если надо – и круглосуточно. Масштабное воровство леса, распространенное еще 20 лет назад, закончилось, теперь воруют по мелочи. Зато сохраняется «промысел» по лесозаготовкам для нужд местного населения (под строительство и отопление). Мало кто самостоятельно вырубает небольшие делянки, отводимые каждому жителю под дрова и стройку согласно местному законодательству. Чаще всего квоту передают «промысловикам» – мужчинам среднего возраста, обычно объединенным семейными связями, работающим в пожарной охране или других службах, способным найти технику и нарубить достаточно леса, чтобы обеспечить местных потребителей. Одна бригада снабжает дровами 20–30 домов. Стоила телега дров в 2021 г. 5–8 тыс. руб., потребность на год на один дом – 5–6 телег.

Итак, коммерциализация и рационализация лесопромышленного комплекса, произошедшие в течение последних 15 лет, резко повысили продуктивность отрасли, снизили издержки, сократили число занятых, улучшили условия работы лесозаготовителей. В результате оказалась подорвана база существования местного малого бизнеса, что по цепочке сказалось на благосостоянии жителей небольших поселков. Многие из них лишились работы, финансовая база поселков, по сути, исчезает, выживать там теперь могут только пенсионеры. Холдинги относятся к региону как к объекту освоения, а не проживания, их цель – заготовить и вывезти побольше леса. С местными жителями они не пытаются строить отношения, хотя значимо затрудняют их жизнь. Среди прочего недовольство людей вызывают постоянно разбитые техникой дороги, а также плохая уборка вырубленных участков, которая подрывает лесные промыслы – сбор ягод и грибов. «Сейчас у лесозаготовителей нет ни необходимости, ни обязанности контактировать с поселковой администрацией», часто они почти ничего и не знают друг о друге. Решить же проблемы, создаваемые холдингами, муниципальная власть бессильна. Зато растут отчетные показатели, валовой региональный продукт, «инвестиционный климат» и прибыли крупного бизнеса! Такой тип освоения Русского Севера, по всем признакам, со временем приведет к исчезновению большинства малых поселков. Жизнь уйдет отсюда, останется только трудовая вахта.

Александр Павлов, Александр Прохоров, Сергей Селеев

Рои и ульи

Российское промысловое пчеловодство

М.; Ульяновск: Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники»: Common Place, 2023[14]

Если в Европе главной пчеловодческой державой является Германия, то на постсоветском пространстве соперничают Россия, Украина и Узбекистан. Лидирует пока Украина, которая примерно десять лет назад прошла стадию экономической концентрации и технологического усовершенствования. Мед там стал важным экспортным продуктом, а промысел уступил место рациональному бизнесу. У нас похожий процесс идет медленно, а после начала СВО и вовсе затормозился. Зато существует обширное и разнообразное пчеловодческое сообщество, которое еще не подмяли под себя крупные аграрно-пищевые комплексы. Оно включает как бизнесменов, целенаправленно инвестирующих в пасеки, так и любителей, которые заводят пасеку исключительно для себя, без сбыта на сторону. Но костяк сообщества образуют «пчеловоды-промысловики, для которых занятие пчеловодством является важным, а часто и единственным источником средств к существованию и обеспечению своей семьи». Более 40 глубинных интервью с пчеловодами из этого «костяка», взятые в 2021–2023 гг., а также наблюдение более чем за 50 пасеками европейской части России составили эмпирический материал первого в отечественной литературе социологического описания пчеловодов. Книга снабжена кратким словарем основных пчеловодческих терминов и очерком истории развития русского пчеловодства.

К «роям и ульям» люди приходят несколькими путями. Чаще всего промысел переходит к ним от отца или деда, начинавших в советское время, когда Госплан широко поощрял колхозное пчеловодство в целях лучшего опыления полезных для растениеводства сельхозкультур. Промысел продолжается даже при переезде семьи на новое место жительства (например, в Россию из Средней Азии). Другой путь – перенять промысел у знакомого пчеловода в качестве ученика, а затем коллеги. Авторы выделяют несколько ключевых типов пчеловодов, исходя из различий в их картинах мира. Они по-разному организуют производственный процесс, относятся к пчелам, сбывают полученный продукт. Первый тип – «пчеловод-хозяин». Он относится к пчелам как к разумным существам, влюблен в них и в пчеловодство, ориентирован на постепенное расширение пасеки, продает мед по устоявшейся цене и личным каналам сбыта. Его образ действия – «добыча меда и продуктов пчеловодства для нужд семьи и продажи по ближайшему социальному окружению». Главные фигуры на пасеке такого типа – мужчины 50–70 лет, пришедшие в промысел в 1980-1990-х годах, рассматривающие пчеловодство как основной источник дохода. Это «профессионалы широкого профиля», умеющие почти все, что нужно для пасеки. Работают они обычно всей семьей, продают преимущественно мед, сбыт организовали за счет своих социальных связей – в розницу.

«Пчеловод-промышленник», в отличие от первого типа, ориентирован на удовлетворение нужд клиентов, минимизацию трудозатрат, увеличение сбора продуктов и их сбыта благодаря комбинации каналов продаж. Он относится к пчелам утилитарно, как к полезным сельскохозяйственным животным. Перспектива переключиться на другой вид бизнеса для него – совсем не трагедия. Третий тип – «пчеловод-коммерсант», он ставит во главу угла максимизацию прибыли, фокусируется не на производстве, а на сбыте продукции и вкладывается в рекламное продвижение, следит за конкурентами. Пчела для него – орудие производства. Фокусируясь на конкретном продукте пчеловодства, он продвигает его через оптовые продажи, собственные торговые точки, торговые сети. Сам процесс пчеловодства для него – лишь приложение к коммерции. Наконец, «пчеловод-пропагандист» стремится к завоеванию авторитета среди начинающих пасечников и для этого обеспечивает информационную и консультативную поддержку, зарабатывая на этом и продвигая в народ информацию о чудесных свойствах меда и способах его производства и использования. К своей пасеке он относится как к «демонстратору», а не как к производственному бизнесу.

Авторы застали отрасль «в состоянии серьезного переустройства, активно меняющихся практик и под воздействием массы новых внешних факторов». Вплоть до середины 2010-х годов ядром пчеловодческого промысла были семейные пасеки, начинавшие с малого, но со временем выросшие до 60-150 ульев. Продажа полученного меда в розницу гарантировала промысловику достойный доход. Что же поменялось? Выделяются четыре главных фактора воздействия на отрасль: развивается промышленное пчеловодство; растет товарная эффективность «пасек нового типа»; развиваются крупные сельхозпредприятия, ведущие интенсивное хозяйство; традиционные каналы сбыта стагнируют или исчезают, на что влияет как ужесточение регулирования со стороны государства, так и развитие интернет-торговли, особенно в период пандемии коронавируса. В результате классические пасеки постепенно эволюционируют в нетоварные или малотоварные, число ульев сокращается; распространяются «кочевые» пасеки большого размера; продажа меда в розницу уступает место централизованным, оптовым и эксклюзивным продажам; активно развиваются сопутствующие пчеловодческие промыслы.

Одновременно снизился порог входа в нетоварное пчеловодство, которое становится популярным видом досуга: «чтобы завести пасеку „для себя“, не нужно ничего, кроме подходящего участка и денег. Нет никаких проблем и с расширением пасеки». Что до денег, то стоимость организации пасеки