Оды и некрологи - Борис Дорианович Минаев

Звенел трамвай, мигали огоньки машин. Зимний воздух ложится в Москве на землю плотно, как непроницаемый купол. И ты в этом куполе живешь. В весеннем воздухе все не так, он сквозной, весь в мелких дырочках. И оттуда, из дырочек, тянет каким-то тревожным сквозняком.

Кролика я нашел быстро. «Вам побольше, поменьше?» – спросила тетя в белом фартуке с кровавыми пятнышками. И хотя все они были примерно одинаковые, я сказал: «поменьше». Размер утятницы я себе еще не представлял и сказал так на всякий случай.

Быстро нашлась и посудная лавка. Среди разнообразных чайников и кастрюль я разглядел что-то продолговатое и попросил показать. Да, это была она. Металлическая вытянутая кастрюля.

– Это утятница? – спросил я осторожно.

– Ну можно и так сказать, – задумчиво ответила продавщица. – Это, знаете… по конверсии наш завод в Саратове делает, – гордо добавила она. – Тут сверхпрочный, сверхлегкий сплав. Берите, не пожалеете.

Поскольку изделие было практически оборонным, то и стоило недешево. Но я подумал и взял.

На обратном пути я вспоминал, когда в последний раз сталкивался с изделиями оборонной промышленности, изготовленными «по конверсии».

А, ну да. Точно.

Мы ехали в поезде, возвращаясь в Москву из Нижнего Новгорода, и вдруг по вагонам прошли какие-то симпатичные люди, рассовывая всюду агитационные листовки.

– Это что у вас? – недовольно сказала Ася, опасаясь провокаций.

– Знаете, – весело сказали эти симпатичные люди, – это у нас завод в Дзержинске делает по конверсии. Ну, пушки-самолеты мы делать практически перестали, вы же понимаете, но вот современные технологии приходят на помощь людям.

– А как же это они приходят? – заинтересовалась Ася.

– А вот так и приходят! – гордо ответили симпатичные люди. – Перед вами, девушка, нагревательный элемент. Вы, наверное, сталкивались в жизни с такой ситуацией, когда в квартире или на даче очень холодно, а электронагревательный прибор, ну, например, калорифер – он ведь очень дорогой в обслуживании, вы же в курсе, наверное? Очень много сгорает электричества, потом счет не оплатишь.

– В курсе, – сказала Ася. – А вы мне объясните, пожалуйста, как это работает?

– А это такая волшебная чудо-грелка. Нагреваете ее, предположим, в кастрюльке, и она держит температуру – сорок восемь часов! Представляете себе? Вы ее и в постель ребенку можете положить или на какую-то часть тела.

В общем, Ася сказала, что дети часто ходят сопливые, в квартире холодно и чудо-грелка ей не помешает.

…Утром мы поставили грелку кипятиться (все точно по инструкции), и, счастливые, разошлись по своим работам. Возвращаясь вечером домой, я обнаружил в подъезде какой-то специфический запах. Открыв дверь в квартиру, уже в полной тревоге, я обнаружил, что кто-то забыл выключить кастрюльку (наверное, я). Нагревательный элемент лопнул, и весь подъезд стал объектом химической атаки. Я не шучу. Это был завод в Дзержинске, по всей видимости, производивший именно химическое оружие. Я потом о нем много читал в литературе. Мой сосед Витя вышел на лестничную площадку и, картинно зажав рукой нос, громко сказал:

– Чего за запах-то такой? Ужас…

– Извини, Вить, это у нас. Сейчас все пройдет, я все сделаю, – торопливо ответил я.

– Сами-то не умрите там, – ответил Витя сурово.

Я распахнул все окна и решил больше никогда не пользоваться товарами, произведенными по конверсии.

* * *

…Но у меня была цель – приготовить Асе кролика в белом вине.

Я придирчиво осмотрел тушку кролика и сунул его в холодильник. Потом развернул газету, в которую было завернуто оборонное изделие, и осторожно открыл крышку утятницы. Постучал по боку ложкой. Звук меня не совсем устроил, он был какой-то глуховатый. Главное, что меня смущало – утятница была слишком легкая. Я вынул из корпуса какую-то бумажку с текстом, и бумажку выкинул в мусорное ведро. Затем слегка ополоснул новую посуду (я знал, что так надо) и быстро пошел в магазин за морковью, белым вином и мукой (муки в доме не было).

Когда все продукты собрались в единый кулак, я, подавляя в себе некоторый ужас, приступил к главному.

…Перед этим, правда, я решил немного посмотреть в окно – что там вообще, за ним, за окном?

(Недавно, кстати, я сидел в «Дежурной рюмочной» и увидел такой стих, нарисованный на грязном стекле черным фломастером:

Неизвестная сущность,

что я видел в окне,

иногда

вспоминай обо мне.)

Москва горела в этот час зловещими огнями, сырой вечер подступал к окну, гудела электричка, шумел поезд метро, из темноты на меня глядел огромный город и темное небо над ним, – там, где-то очень далеко, была Армения, по которой гуляла Ася.

В Армении я до этого момента (то есть до момента приготовления кролика) никогда не был и представлял ее смутно. Какие-то горы. Какие-то городские фонтаны, которые я видел на картинках. Девушки… Озеро Севан. Античные развалины.

Я ощутил острую тоску. Всегда, когда Ася уезжает слишком далеко, я чувствую себя сиротой. Этот горький московский вечер, черт бы его побрал, ядовито пробирался в мои мозги. Но сейчас меня спасет кролик. Он станет моим проводником в мир добрых и светлых чувств.

…Хлопнула входная дверь. Пришел сын Митя. (Мы тогда еще жили вместе с детьми.)

– Мить! – позвал я его на кухню. – А я решил маме кролика потушить! В белом вине.

– Ух ты! – вежливо сказал Митя. – Какой ты молодец, пап!

(Уже тогда Митя отличался невероятной деликатностью.)

– Да, я молодец, – подтвердил я. – Хочешь, покажу тебе кролика?

– Живого? То есть это… сырого? – ужаснулся Митя. – Ой, нет! Лучше уж готового.

– Ладно, – снисходительно сказал я. – А вообще тебя надо чем-нибудь покормить?

– Пап, – деловито сказал Митя, – я сейчас переоденусь и уйду. Приду очень поздно, ты ложись спать, не жди меня. Когда это будет, я не знаю. В смысле, когда я приду.

– Хорошо, – сухо ответил я. – А Саша?

– Что Саша?

– Ну… когда придет Саша?

– Пап, – уже раздражаясь немного, сказал Митя, – ну откуда я знаю, когда придет Саша?

– Ладно, – сказал я. Оттягивать момент было дальше невозможно. – Я пошел готовить кролика.

Митя хмыкнул и ушел к себе.

(Саша не пришел в тот вечер почему-то вообще, где он был, я не помню.)

Итак, я достал кролика из холодильника и тщательно обмыл его под струей холодной воды. Положил на самую большую тарелку, чтобы еще раз тщательно осмотреть.

Затем поставил утятницу на плиту и начал снова читать рецепт. Так, тушим, добавляем морковь, потом сливаем жидкость в кастрюльку. Ну, все просто.

Я взял нашу маленькую невзрачную кастрюльку и поставил рядом с гордой утятницей.

Теперь у меня было две посуды. Два, так