Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

Что касается Виндзорского леса, то здесь сохранились олени, но не из‑за терпимости местного населения, а потому, что принцы королевской крови и их гости имели обыкновение охотиться в лесу, а в других частях королевства (например, в Вулмере) имелись резервы дичи, из которых можно было пополнять поголовье в Виндзорском лесу. Сразу после казней в Рединге на лес, казалось, опустилось затишье страха. Было решено, что король может безопасно охотиться в Виндзоре летом 1724 года, и к его приему велись большие приготовления[747]. Король «много забавлялся», убил несколько фазанов и куропаток и объявил, что «очень доволен этим местом». Там происходило «постоянно большое скопление сельских жителей», приходивших поглазеть на своего монарха и помещика. Король был «совершенно доволен» Виндзором, сообщал Таунсенд, «и я полагаю, что он нравится ему больше, чем любой другой дворец, который у него есть. Если что-то и могло бы сделать его более приятным для него, то это дичь в большем изобилии, так как ее действительно очень не хватает в окрестных местах». Граф Карлайл пообещал обеспечить королю больше дичи, когда он приедет в следующий раз. Он назначил полковника Негуса в Суинли Уок, где, «благодаря его заботе и указаниям покойного короля, — как сообщил он Георгу II после его восшествия на престол — количество всевозможной дичи значительно выросло»[748]. В конце концов, это место было щедро удобрено кровью.

Но кое-какие неприятности в лесу продолжались. В поместье Трамбуллов в Истхэмпстеде срубили деревья и содрали с них кору[749]. Конфликт, похоже, перешел с оленей и дерна на древесину. Уильям Лоруэн, сменивший теперь своего отца на посту лесника Нью Лодж, несколько раз вступал в перебранки и потасовки, пытаясь помешать простым жителям воровать дрова[750]. В 1726 году стоявшие в лесу дом, амбары и конюшни смотрителя Беарвуд Уок были уничтожены огнем, и «есть основания полагать, что это было проделано какими-то злыми людьми за то, что он пытался уберечь травы, деревья и кустарники» в данном лесном массиве[751].

Такие факты трудно интерпретировать. С одной стороны, кое-что наводит на мысль, что, по мере того как организованное «черное» браконьерство отступало, неорганизованная, стихийная преступность могла расти[752]. В 1731 году некий слуга выступил с неожиданным признанием, сказав, что они с «бандой» задумали поджечь и ограбить половину дворянских домов в лесу (включая дома полковника Негуса и герцогини Мальборо), а под конец отнести гробы, наполненные порохом, в три лесные церкви, чтобы взорвать их «часовой машиной» во время богослужения. Но ни одно из имен в «банде» не относится к бывшим «черным», а это признание, вероятно, является бессвязной пьяной фантазией, которая не проливает свет ни на что, кроме неприглядных человеческих отношений, царящих в лесу[753].

Вздорность и склочность этих отношений, пожалуй, ярче всего проявились среди установленных придворным церемониалом увеселений в том же 1731 году. К этому времени были достигнуты большие успехи в деле обустройства леса для королевского спорта. Были вложены средства в ремонт и благоустройство Суинли Лодж ради удобства и безопасности полковника Негуса. На «заповедных землях» разбили новые посадки дуба и кустарников в качестве укрытия для благородных оленей; посеяли зерно для их откорма; развели фазанов для ружейной охоты. Благоустраивались также сторожевые домики в Бигшот Рейлз в Сандхерсте[754]. Но, без сомнения, последние годы Георга I были бы еще горше, если бы он узнал, что вкушать плоды этих тщательных приготовлений станет его нелюбимый сын Георг II.

Новый король убивал в своем Виндзорском лесу больше зверей и птиц, чем его отец. Скромному воображению историка трудно представить себе этот королевский вид спорта в точности в тех словах и красках, которые доносят до нас идеализированные произведения придворных художников и поэтов тех времен, а также мемуары охотников. Откормленных фазанов, едва способных подняться в воздух, ловко подставляли под прицел самых неумелых охотников. Олени жирели в безопасности специальных укрытий, чтобы их «вспугнули» для участников королевской охоты; после беспорядочной скачки сварливых полупьяных всадников оленя загоняли в тупик, и, пока он тяжело дышал в изнеможении и ужасе, окруженный собаками, у которых текла слюна, ливрейный егерь или желавший покрасоваться придворный, нырнув под его рога, перерезал ему горло. Не все эти придворные, государственные деятели и принцы были храбрыми и ловкими наездниками. Газеты в разделах придворных новостей сообщали публике о еженедельных происшествиях и о пострадавших на охоте. В 1731 году сам сэр Роберт Уолпол в Ричмонд Парке свалился прямо в грязь лицом, к удовольствию половины страны. В Виндзоре в октябре дважды в неделю проводилась королевская охота: как-то раз «майор Селвин, конюший Ее Величества, и мистер Акуорт, почетный паж Ее Величества, упали с лошадей… Многие другие, менее высокопоставленные особы также претерпели падение». Ливрейные егеря и йомены-загонщики делали всю необходимую работу, пока придворные заискивали перед королевским окружением или препирались в кустах. Иногда пререкания заглушали лесть, и охотники забывали даже о королевской добыче, как вышло однажды, когда развлекали охотой герцога Лотарингского[755]:

В субботу король, королева, принц, герцог, три старшие принцессы вместе с герцогом Лотарингским и множеством знатных и известных особ отправились в Суинли Рейлз в Виндзорском лесу, где был поднят олень, который пробежал, уходя от преследования, около 25 миль. Герцог Лотарингский успел стать свидетелем его смерти, дважды сменив лошадей. Король приказал графу Олбемарлу сопровождать Его Высочество на охоте. Но один человек нанес его светлости сильный удар рукоятью хлыста по голове в ответ на удар, полученный от Его светлости во время погони, и граф гнался за этим человеком во всю прыть около четырех миль, а когда поравнялся с ним возле лагеря Цезаря[756], они очень энергично атаковали друг друга…[757]

В тот же год Бэптист Нанн также оказался причастен к двум смертям, поскольку в августе на ассизах в Абингдоне, согласно Черному акту, признали виновными Уильяма Марлоу и Уильяма Бристоу в том, что они охотились, ранили и убивали оленей в Виндзорском парке. Хотя их приговорили к смерти, все ожидали отсрочки приговора «благодаря заступничеству одного знатного лица». Осужденные по глупости разглагольствовали в тюрьме об ожидаемой ими отсрочке и о том, как они затем отомстят Бэптисту Нанну и его брату Джону. Тогда оба Нанна отправились в Хэмптон Корт, чтобы лично подать королю прошение о скорейшей казни этих людей. Их ходатайство было удовлетворено, так как у Бэптиста Нанна была в подобном деле поддержка не менее весомая, чем заступничество «одного знатного лица». Двоих охотников на оленей повесили вечером, в начале октября, недалеко от Рединга. Их тела, без сомнения, были наглядной демонстрацией восстановления стабильности в лесу и еще